С самого детства вся ее жизнь стояла вверх тормашками. Рожденная от союза человека и аэри, девочка оказалась чужой для обоих народов. Отец не принимал никакого участия в воспитании дочери, исчезнув из поля зрения еще на стадии беременности. Мать же, будучи представителем человеческой расы, прекрасно понимала, что не доживет до того момента, как ребенок станет самостоятельным. Безмерная любовь к собственному чаду сподвигли женщину искать способы обретения долголетия, дабы иметь возможность полноценно вырастить и воспитать дочь. Не имея никаких способностей к магии, она начала активно изучать алхимию в надежде если и не обрести бессмертие, то хотя бы продлить себе жизнь.
Новорожденную назвали Дженной. Девочка, унаследовав бурную кровь отца, росла, однако, очень нежным и ранимым ребенком. Все новое и неизведанное было ей чуждо и навевало страх, а мать являлась центром вселенной, за пределами которого находился жуткий, полный опасности мир. Любая неудача вызывала огорчение и слезы, каждая царапина и синяк воспринимались девочкой весьма эмоционально. Что уж говорить о трусоватости, проявляющейся даже в отношении к маленьким насекомым.
Она тяжело сходилась с другими сверстниками, а если и случалось такое, то весьма ненадолго. Основным контингентом являлись все-таки обычные человеческие дети, которые быстро обгоняли Дженну в возрасте и развитии. В связи с этим у окружения довольно скоро начали складываться подозрения относительно происхождения девочки, и, хоть вслух об этом никто не заикался, косые взгляды и перешептывания мать и дитя замечали с каждым днем все чаще. Порой это сподвигало их менять место жительства.
Женщине, однако, это не мешало продолжать любить и оберегать необычную дочь и с еще большим усердием искать способ оттянуть свою старость. За долгие годы она смогла добиться немалых успехов в области алхимии, скрывая зельями увядающую с каждым днем внешность. Но организм продолжал чахнуть, а долголетие все так же оставалось где-то на горизонте. Эксперименты с реагентами и зельями порой доходили до абсурда, сумасшествия, но все так же не приближали мать к своей цели.
В день, когда один из этих экспериментов вышел из-под контроля и перечеркнул всю дальнейшую жизнь матери и ребенка, Дженне было пятьдесят лет, что по человеческим меркам значило десять. Пожилой уже на тот момент женщине часто отказывала память. Она оставляла зелья в доступном для ребенка месте, могла путаться в ингредиентах, нарушать по собственной забывчивости условия хранения. Один из таких препаратов и попал в руки девочки, которая, вернувшись домой после жаркого летнего дня, застала на столе ничем не примечательный бутылёк без надписи и с прозрачной жидкостью внутри. Желание утолить сильную жажду пересилило детскую осторожность. На дикие крики ребенка мать прибежала слишком поздно, застав извивающуюся на полу в детской одежде чёрно-бурую лисицу. И все бы ничего, действие ликантропного зелья к счастью обеих оказалось кратковременным, позволив ребенку довольно быстро вернуть себе человеческий облик. Да вот только вместо обычных ушей остались все те же лисьи, а на месте, где ранее был копчик, теперь красовался полноценный пышный хвост.
Стоит ли говорить о том, что приоритеты матери резко поменялись. Если до этого она была озабочена тем, как продлить себе жизнь ради ребенка, то сейчас – как избавить дочь от этого уродства. Жаль, что сердце бедной женщины имело совершенно иные планы.
Довольно скоро девочка попала в приют. Из любимого и оберегаемого цветка по одному лишь щелчку пальцев Дженна превратилась в никому не нужный сорняк, презираемый и отвратительный. Отношение к ней в приюте стало первым толчком к подступающему в голове безумию. Ее лисьи атрибуты и разбавленная по слухам демоном кровь стали целью преследования, унижения и невероятной злости со стороны обитателей этого заведения. Девочка, в силу своего ранимого характера, не могла ничего противопоставить обидчикам, и была вынуждена терпеть и замыкаться в себе с каждым днем все больше.
Однако вскоре ею заинтересовались потенциальные опекуны. Измотанная жизнью в приюте, Дженна была рада сбежать оттуда с незнакомыми, но проявившими невероятное тепло и заботу к такому странному ребенку, людьми. В ее положении это было близким к счастью состоянием, которое плотно закрыло ребенку глаза на истинность намерений незнакомцев. Когда же плотная пелена наконец спала, сбежать уже не представлялось возможным.

Джин родилась из чрева безумия, что за годы пребывания в заточении успело разрастись до невероятных размеров в голове у ребенка. Когда помешательство достигло своей кульминации, Дженна скрылась в тени, в самых глубоких закоулках подсознания, дав жизнь новой личности. Той, кто была способна не просто выжить в этом мире, но и переломать ему хребет при первой же возможности. Все воспоминания о прошлых годах жизни и о своем существовании Дженна унесла с собой, оставив после себя лишь выжженное поле и маленький комочек ненависти под слоем пепла.
За спиной у девочки, которая дала себе имя Джин, находился чистый лист, впереди  – ярое желание избавиться от препятствий для становления себя, как хозяйки этого мира. Она была полной противоположностью ранимой и хрупкой Дженны, не брезговала проявлять жестокость и более того, наслаждалась ею.
Мучители девочки, ставшие за долгие годы для ребенка эпицентром хаоса, привыкли к покорности и послушанию и меньше всего ожидали появления оскала на иссохших детских губах. Их остекленевшие глаза на изумленных лицах стали для Джин настоящим вдохновением для обретения свободы и независимости от этого огромного, незнакомого, но столь прекрасного мира.
Она вернулась в приюты, полная огня и безумия, желания и возможностей показать, кто она есть. Ее недостатки в прошлой жизни стали главным достоянием в этой. Звериные черты привлекали к ней тех, за счет кого Джин в дальнейшем самоутверждалась в драках. Кровь демона, вскипевшая в девочке, как лава в проснувшемся вулкане, давала ей превосходство над потенциальными обидчиками в силе, выносливости и обостренных чувствах. Она была полна стремления выжить и взять от этого места все, что только возможно воруя, обманывая, хитря, подставляя, упиваясь драками, засыпая с зажатой в ладони иголкой, чтобы при случае воткнуть ее в чей-нибудь глаз.
Кочуя по приютам с подачи вымотанных ее поведением воспитателей, Джин везде умудрялась завоевывать внимание и репутацию дикого зверька. Поначалу отталкивающая от себя окружающих, вскоре девочка начала находить себе соратников для проворачивания всего вышеперечисленного. Ее жестокость и харизма пугали и привлекали к ней новых знакомых, а взбалмошный характер давал возможность избавляться от новых потенциальных опекунов.
Когда же мятежная душа начала откровенно скучать и затребовала большего, Джин исчезла из приютов, никем не преследуемая. Подросшая полукровка окунулась в мир жестокости и грязи за пределами детских домов, все так же горя желанием самоутвердиться и показать себя во всей красе. И вновь началось выживание всеми доступными способами, которые с каждым прожитым днем совершенствовались все больше. Первая выпивка, первый секс, первый заказ, первый заработок – одной Судьбе известно, в какой последовательности все это происходило, но Джин, уже знатно погрязшая в этой яме, умудрялась получать свое, только ей понятное, сумасшедшее удовольствие.
Ей доставляло невероятное возбуждение обманывать и вводить в заблуждение людей с помощью фокусов, она наслаждалась успешно проворачиваемыми махинациями с их кошельками и замками, она души не чаяла в драках. И даже когда выходила из них проигравшей, умудрялась портить жизнь обидчику как-то иначе. Она научилась качественно скрывать свои лисьи черты под плащом, когда это было нужно, и наоборот, показывала их во всей красе при любом удобном случае.
Единственное, что терзало ее среди такого родного, черствого мира – постоянные кошмары, повторяющиеся снова и снова, день за днем, как заевшая пластинка. Джин не могла знать, что они связаны с ее прошлым, как не могла знать и самого прошлого до момента рождения в цепях. Ей было неведомо, кто ее родные, живы ли они и где находятся, кем являлась сама девушка и откуда у нее звериные черты.
Вскоре Джин начала кочевать по наемничьим группировкам. С ее талантами аферистки девушке всегда находилось занятие, а членам команды было выгодно обучать ее своим премудростям, дабы сделать еще полезней. Так она начала постигать основы работы с мечами, а позже, открыв в себе способности к ментальной магии, углубилась и в эту стезю. За десятки лет у Джин было много учителей, привносивших что-то свое в уже полученные знания, но тех, кто был способен давать уроки работы с кинетикой и мыслью, девушка ценила особенно остро. Изучая возможности разума, полукровка чувствовала себя в своей стихии, она восхищалась невероятными возможностями этого вида магии, которые перед ней открывались. Однако раскрыть плотную завесу своей собственной памяти все равно не могла.
И именно в тот период, когда из облезлого, озлобленного щенка путем долгих и упорных стараний сформировалась умеющая получать от жизни свое, но все такая же неприкаянная, лисица, в ее жизни появилась Зарлтисса. В тот день Джин узнала о существовании сестры, в которое естественно, поверила далеко не сразу. Магия помогла отличить правду от лжи, и новоиспеченным родственницам предстоял долгий и далеко не простой разговор.  Зарле была нужна сестра для возрождения былой силы и величия ее дома, Джин же это было попросту неинтересно. Но сестра была ключом к воспоминаниям об их отце, которого полукровка никогда не видела, и у которой такая возможность вдруг появилась. Для этого нужно было обладать недюжинными способностями, чтобы заглянуть в память Тиссе и найти ниточку, ведущую к отцу и прошлому Джин. На окончательное решение присоединиться к сестре повлияла способность той читать руны и косвенно заглянуть при помощи них в туманное детство девушки. Все это вкупе зажгло в полукровке навязчивую идею, за которую она вцепилась всем существом.
А уже позже, спустя годы сотрудничества с сестрой, девушка узнала об аэри, который задался целью воскрешать мертвых. Так началась новая глава в жизни Джин.