Широки и необъятны потоки океана времени, омывающего жизни истинных, древних и новых обитателей реальности Сайрона. Неизбежно впадают в его течения долговечные драконы, извечные спарды, извращенные аэри, подтачивая даже их крепкую основу и растворяя в своих глубинах. Величайшей диковиной считаются те, кому удаётся погрузиться к самому дну и не оказаться раздавленными под титаническим давлением проносящихся мимо эр и опускающихся эонов. В глубинах этих тёмных вод зародился Сайрон с его силами, сущностями, осколками и явлениями, начав барахтаться словно новорождённый младенец, начав своё бесконечное движение от точки в прошлом в не достижимое будущее, постоянно оставаясь в настоящем. И вот в этом моменте на поверхности времени всплыло человечество. До смешного недолговечное в своих индивидуальностях, оно охватывало всё большие и большие пласты действительности, сменяясь поколениями, основываясь и рассыпаясь цивилизациями, создавая собственных богов и ниспровергая их, клеймя лживых идолов забвением. И не встречалось в этом безудержном потоке течение, свернувшее в обратном направлении.

Именно о последнем моменте сильнее всего сожалел Бозон ибн Хусейн ал'Дюна ан-Шорелле. Грабить караваны  тигранов  кочующих городов дело не простое, опасное и рисковое на столько, на сколько может быть возможно, когда дёргаешь тигра за усы. Но довольно выгодное, если знаешь где и когда брать, и кому это затем перепродать. Будет неверным говорить о племени шорелль, как о разбойном образовании. Зародившиеся в практически безводных участках Эридии, эти люди как-то выживали на протяжении поколений, одинаково жестоко страдая как от природных явлений, так и от лап древних хозяев выжженного солнцем куска Сайрона. До прихода к власти ал’Дюна, эта народность только и жила что животноводством малых стад на скудных оазисах, разведением для продажи редких пород животных-партнёров, да осторожными набегами на пограничные земли близ эльфийских поселений. Но вот уже подходил первый десяток, который по сути чужой для племени Бозон провёл в их тесном кругу, завоевав доверие и непререкаемый авторитет со стороны своих людей. Обрастая сподвижниками, союзниками, друзьями и даже многочисленной семьёй, пользуясь влиянием своей удачной звездны, Бозон повёл самых решительных или отчаянных на новый путь выживания. Безудержный поток рабов веками прокладывал свои бесчисленные русла через Сувурскую Империю, и решительным людям требовалось только знать, как зачерпнуть из этого рога изобилия свою долю. Стоило только определить караваны принадлежащие торговцам, далёким от власти леонидов.
Это простое условие и стало роковым для всех шорелль, и стоившим жизни одному из многочисленных приёмных сыновей Бозона. Тот столкнулся с кровавой богиней и ее союзниками случайно. Из всех источников и собранных слухов, выходило так, что на внушительной части Сувурской Эридии образовалась территория не подконтрольная леонидам, связывая это с какой-то странной историей о возможном гражданском противостоянии.  По незнанию эти воины напали на караван, который принадлежал одному из союзников новой правительницы земель и перевозил товары, обладавшие внушительной ценностью. Соблазн оказался слишком велик и шорелль рискнули. Ошибка в выборе жертвы была понята вождём племени быстро, но знания оказались смертельными для нападающих.

Племени грозила жестокая расправа. Сейчас кочевникам удавалось избегать гнева той, что именовала себя Кровавой Богиней, но давалось такое спасение за счёт напряжения сил всех членов племени. Постоянные переходы через пустыню выматывали, не давали возможности отдохнуть и собраться с силами. А по пятам как заведённые шли карательные отряды, которым похоже было плевать даже на собственные потери. Некоторые из них оказывались без запасов воды, но вместо поисков источников живительной влаги, те продолжали гон, обрекая себя на смерть от обезвоживания. Такая фанатичная целеустремлённость навела ал’Дюна на улову, которую он  отправился осуществить лично. Ему следовало предстать перед Кровавой Королевой, провозгласившей себя божеством тигран. И встречу эту следовало провести с глазу на глаз.

Отредактировано Дюна (12.08.2019 17:12)

Малый отряд отчаянных кочевников состоял сплошь из матёрых воинов, следопытов, охотников и налётчиков. Хмурые лица мужчин, обращённые к своему вождю, все как одно отражали решительность и уверенность в принятом решении. Ещё только прошлой ночью они пустили по ложному следу одних преследователей, а уже к полудню всем предстоит участие в самоубийственной по своей дерзости операции:
- Вы все знаете, на сколько страшное грозило наказание за одну только подготовку к тому, на что все мы отправляемся сегодня. Запрет ставил я, и главы сообществ меня поддержали. Наше дело требовало дерзости и отваги. Мы рисковали своими жизнями. И каждый знал - дерзость неуместна, отвага смешна, жизнь ничтожна, когда их стоимость наносит вред шорелль, - Бозон одетый в свой простой наряд, ничем не отличался от соплеменников, лишь немного уступая им в возрасте. - Сегодня нашему племени грозит враг, которому люди могут противопоставить лишь прочность оружия и жар собственной крови. Каждый готов умереть в битве. Но следом за ними, прервётся сон жизни каждой женщины и ребёнка в Шорелле. Разве жизнь наших людей ничтожна? Нет.
Вождь вскочил в седло своего пустынного арверту и пустил с места в карьер, пришпоривая и зычно понукая верную Пыль мчать во весь опор. Далеко впереди маячил крупнейший в этой части света караван работорговцев. Весь живой товар в нём принадлежал лично Прайму и никто и никогда из людей не осмеливался посягнуть на добычу с отметкой лапы самого Шерхана. Лишь самоубийцам могла придти подобная мысль. Всадники вскинули луки, натянули тетиву, послышалось пение спущенных стрел. С сегодняшнего дня Бозон стал вождём смертников, которым ничего в жизни больше не оставалось, кроме схватки на смерть.

- Что вы наделали, безумцы!
- ... прошу милости твоей, Шарисия, убереги и сохрани... милости твоей, ...убереги... Прошу...
- ... Прайм не прости-Ыах!
- Не убивай! Не убивай!
Среди барханов на пути прозванном острословами Вади "Рабских Кандалов" звучали крики несчастных, которых волокли в одну кучу молчаливые бедуины, или просто бросали трупы, которым помогали перед этим умолкнуть. Только один всадник арверту смел снять с лица конец скрывающей его чалмы и обратиться ко всем в голос:
- Мы окружены врагами, но среди них нет единства. Когда два шакала дерутся, прохожий радуется. Но наши враги не шакалы и мы не прохожие. Это наши пески. Сегодня я хочу повести вас за собой и отправиться дергать тигров за усы. И эти тигры должны сцепиться. Лишь когда полосатые шкуры украсят стены шатров, наша Честь вновь будет принадлежать нам, - трупы тигран и людей распластались на песках Суввури, жадно алчущих сестру своей противоположности, безуспешно стремясь утолить свою жажду. Бедуины закончили добивать раненных и собирать рабов, пытавшихся разбежаться и теперь с ужасом взиравшие на разбойников. Никто не сомневался, когда карательный отряд Империи нагонит, воины вырежут всех, не разбираясь в причастности живого товара к произошедшему.
- Вырезать им всем языки. Начнут сопротивляться - убить, - громко и отчётливо для всех выкрикнул Бозон, тут же ловя на себе взгляды своих заложников.
Так ушёл ещё один драгоценный день, который стал особенно ценным не только для дичи, но и для охотников. Сумеют ли первые найти номинальную правительницу Маршары, о которой в песках начали ходить очень странные слухи. Крамольники не решались говорить об этом в слух, но шепотки разносили по городам сплетню о самопровозглашённой правительнице. И была ею никто иная как человеческая женщина! Совершенно безумные слухи добавляли - Это сама Шарисия вернулась к своему народу!

Отредактировано Дюна (20.12.2019 21:57)

ГНЕВ

Пустыня Эридия кажется вам пустой и безжизненной? Когда вы решите завалить дюны телами безвинно убиенных, не побоявшись взять на себя грех и оставить их всех без должного погребения, то это заблуждение вскоре развеется на ваших глазах. Падальщики, ощущая законную добычу за несколько дневных переходов, станут слетаться, сбегаться, сползаться и прорываться на грандиозный по местным меркам пир. Хмурые лица мужчин, обращённые к своему вождю, все как одно отражали внутреннюю решительность. Все они приложили руку к этой резне и заслужили каждую молитву трупоедов в свой адрес. И каждое проклятье, сорвавшееся с уст бывших рабов, проводников, погонщиков, следопытов и охранников с торговцами живым товаром, оказалось заранее оплачено холодом стали. Горячая кровь бурлила в жилах сдержанных на людях бедуинов, скованные по рукам и ногам принципами мураввы, в битве за караван Прайма им удалось излить накопленную ярость на шкуры ненавистных тигран
- Первый миссия Орхан положил жизнь на освобождение от рабства рода человеческого, - мысли правоверных звучали в унисон со звоном клинков. - А эти мерзкие разносчики заразы до сих пор смеют попирать его память, водя караваны через пустыню, не чувствуя страха! Пусть заплатят НАМ за это...
Вспышка праведного гнева, копившаяся поколениями и жившая в черствых сердцах загорелых до черна убийц, внуков, детей отцов и дедов, достигла своего апогея за считанные минуты и вновь оказалась закована в жесткие рамки железной воли - бродить в крови, делая её слаще для сущностей, способных играть пороками, закидывая те в повседневную жизнь, словно острые специи к жгучей похлёбке. Остающиеся невидимыми Цари гордыни, ярости, алчности и обжорства сумели прорвать сдерживающие их печати и прикоснуться к живущим в мире Сайрона. Осознать их власть над собой не по силам смертным, но каждому дан шанс противостоять им или усилить каждую из сторон, поддавшись на соблазны или сдавшись оказанному принуждению. Бедуины из Шорелль свой выбор сделали. Бозон глядел на результаты их совместных деяний и искал оправдания произошедшей жестокости. И конечно же находил их вновь и вновь. У него была цель и он изыскал средства для её достижения. Первыми пали оказавшие сопротивление. Все до единого. Оставшиеся разделились на две части, когда им всем рассказали их будущую судьбу. Практически все люди в рабских ошейниках остались при своих языках. А вот многим тигранам не понравилась перспектива выйти из под власти Прайма и преклониться перед сумасшедшей правительницей Кровавой Королевы, поверившей в то, что является переселившейся душой одной из мифических сестёр создательниц всего сущего. Таким действительно выдрали языки из пасти. Из них после сформируют особое войско. Но перед этим душегубы вновь обступили своего вождя и стали требовать с него ответа:
- " Для чего ты отрезаешь им языки, а мы оставляем жизнь этим врагам всех людей, племён, сообществ и семей каждого из нас? "- слова шуршали подобно злым ножам, покидавшим ножны во мраке плащей.
- Только потому, что у них есть язык, мы огорчаем друг друга, бранимся, лжём, обманываем, хитрим и ссоримся, - спокойно ответил Бозон, словно не слышал скрытую угрозу в вопросе. - Язык тигран делает людей врагами, разрушает города, даже целые государства. Он вносит в нашу жизнь горе и зло. Может ли быть что-нибудь хуже вражеского языка?*
Сплошь отчаянные кочевники, собранные  из матёрых воинов, следопытов, охотников и налётчиков, чуть ли не дрались за каждую морду, считая за честь право выдрать из звериной пасти шершавый клинок. Вождь вновь сумел верно рассудить своих людей, направить их гнев в нужное русло, сохранив право вести за собой племя. И всё же вызовы на этом не окончились. Когда трупы остались далеко позади, а изувеченные пленные и усталые перебежчики начали им завидовать, воины пустынного племени разожгли костры и под грубые шутки, вслед белёсому дыму в небо поднялся аромат жаренных языков. Старейший из бедуинов подошёл к своему вождю и протянул тому металлический прут с приготовленным языком:
- «При помощи языка ты преподал нам, старикам, науку и наградил старейшин знаниями, при помощи этих языков люди шоррель смогли объясняться друг с другом, решили поднявшие вопросы, поприветствовали новых себя, примирились с прошлым. Теперь, поднося вражеский языка, мы хотим поблагодарить вождя»*
Ничего не оставалось ал'Дюна кроме как съесть угощение хитрого бедуина. Специи творили чудеса и вождь не на шутку испугался, когда поймал себя на мысли, что не отказался бы подать гостям это блюдо на очередной своей свадьбе. Но всё же отправился к общему костру за добавкой...
ЧРЕВОУГОДИЕ

Обритых наголо Рабов и пленных тигран надсмотрщиков с отрезанными языками и скованными в шеренги, карикатурно напоминающие принятое в Империи Сувури боевое построение войск, привели к заставе, находившейся всего в половине дня пути до города «Маршара».
Над тигранами, извечными обитателями пустыни, поселёнными за давно забытые грехи в жесточайших условиях пустыни, встали чужеземные руководители, которым для понимания специфики не закатных земель, не хватало в крови чего-то особенного. Возможно - песка, въедавшегося в кости и кровь, вместе с молоком из шести материнских сосков. Люди обходились меньшим набором грудной кормилицы, но на то они и люди: позже всех явились в земли Ксероса, меньше в всех ходят под его небом, а все туда же - прорываются в магических школах, словно вулканы среди лесных пожаров своих предшественников. Мечник древних народов отрабатывающие в совершенстве удары, гибнут от руки вчерашних юношей, изобретших немыслимый до села выпад из защитной стойки.

ЗАВИСТЬ
Во всем человечество проигрывало старшим детям Матерей разрушения, но каждого из детей ожидал жестокий урок - однажды родиться среди людей ребёнок, абсолютно превосходящий их в одном единственном умении.  И вскоре не будет ничего, в чём древних не превзошли бы недолговечные человечки. Люди пришли в Сайрон, чтобы приучить его к горькому вкусу поражения. Но сильнее чем эльфам, драконам и тигранам, эта расса завидовала лишь своим богам. Обычных воинов, магов, целителей и ремесленников возводили в один ряд с настоящими создателями Нуна и Ксероса, магии и законов физики. Не способные принять превосходства всего лишь одной личности над каждым существом в когда-либо жившем, живущем и только зарождавшемся обществе, люди терзались завистью и оказывались готовы скорее  поверить в мистическую сказку, чем со смирением принимать свою ущербность. Бозон относился к несколько иной породе. Весь Вейтрал чтил память пророка Орхана Син Риадана, обожествлял каждого из оставшихся потомков, веруя в концепцию наследственной божественности. Но кочевник видел во дворцах родственников Шахриарах истлевающий прах вырождения. Все ценное в крови потомков величайшего бедуина Эридии впиталось в песок и теперь пустые и иссушенные изнутри обитатели Верхнего Города, напоминали собой русла Вади, безводных рек. Вождь темнокожих желал сильнее всего вновь наполнить пустыню живительной влагой, превратить Вейтрал в оазис, благословенный цветок пустыни, затопив истлевшие вены свежей кровью. И самое главное - превзойти славу Орхана, навсегда выбив своё имя на табличке истории поверх истлевшей восточной вязи рождённого рабом и возвеличившего себя, оставшись при это всего лишь более влиятельным имуществом на цепи Сувурской Империи. Ал’Дюна восхвалял имя пророка, но душу его жгла неизбывная жажда по чужому величию. И избавившись от преследователей,  стравив два вражеских войска, Бозон не мог остановиться на достигнутом. Оставшись лишь талантливым полководцем, он снискал бы славу среди недолговечны людей. А его алчная сущность требовала памяти, живущей в пустыне вечно и не давала насладиться жизнью в безвестности.

И тогда он измыслил следующий дерзкий ход.
На всех членов этого «войска» были накинуты хламиды с нанесённым неумелой рукой рисунком, в котором угадывался герб сильнейшей восточной державы Ксероса.

Во главе этой процессии поставили тиграна. Несчастного торговца рабами обрили практически наголо, множество проплешин и клочков шкуры, перемежающиеся с неизбежными ранами от порезов при спешной бритье не самым аккуратным способом - охотничьим ножом. Явно в насмешку на голову забитого до полусмерти пантерса нацепили парик в виде искусственной гривы Прайма, собранного из человеческих волос. Предводителя привязали  к седлу мертвого скакуна, последнего убили тут же, ударом в сердце и уже после смерти всадили в череп стрелу с оперением характерным для вооружения бедуинов. Ничем иным как посланием такое быть не могло. Но что оно в себе содержало?

Ответ на ту загадку вскоре предстояло узнать владычице Машары, читая новое сообщение от поисковых отрядов. Практически за всеми посланниками, удалявшимися в ту часть пустыни по которой жуткие воины Кровавой Королевы гонялись за женщинами с детьми и стариками шорелль, отправились наблюдатели. Так Бозон узнал о ещё одном месте, появляться в котором умы было так же опасно для жизни, как искать встречи с хтоническим Глокша. Пережить прогулку по подобным местам могли себе только смельчаки и безумцы, глупцы из неё не возвращались.

...три дня,— это был уже ультиматум,
так сказать окончательная дата,

На третий день тиграны вышли к ставке Кровавой Богини, ведя с собой лучших рабов во всей Империи Сувури. Изощрённый ум одной из владычиц самого быстро развивающегося города-государства мог легко сопоставить полученные донесения с видом прибившегося к её ставке караваном. Созданные служить, тиграны осмелились пойти против воли Прайма, дабы преклониться перед той, которую шёпотом называли покровительницей своей расы и вручить той подарок, достойный лишь владык. Конечно то была уловка, но в чём она заключалась? Допустит ли их Шарисия до себя или примет иное решение?

Так отринем диету вещизма и предадимся алчным порывам!

* - раб Ксанфа, вольное изложение притчи.

Отредактировано Дюна (02.09.2019 20:11)

Многим шахриарам из пустынной местности племён шорелль приходилось подолгу думать прошедшими тёмными ночами. Мысли их нет-нет да забредали на темную тропку, подсказывая, что игра не стоит свеч и всё случившееся лишь злая шутка судьбы. Старики всерьёз задумывались над здравомыслием избранного вождя, невольно опуская собственный взор при одном только воспоминании о нём. Казалось им, словно аль Дюна овладело бешенство и неистовая ярость, а может быть и все семь злых духов пустыни, что развращают волю сильных духом бедуинов. И всё же удача продолжала сопутствовать казалось бы бесстрашному воителю с тех самых пор, как тот в конце прошедшей весны принёс весть об оборотнях, память о которых сохранилась лишь в диковинных легендах, оставшихся немногим потомкам тех рабов, что умели слушать своих надзирателей и тренеров. Представители последних профессий не славились ни словоохотливостью, ни красноречием, ни глубокими познаниями собственного фольклора, не говоря уже о наследии иных народов. Но даже в них жила память поколений об ужасной войне, последовавшем порабощении и освобождении, дарованном вместе с явлением их бога-демона Малакая. Когда вождь темнокожих в подробностях поведал старшинам кланов о возможностях одного отряда оборотней, первой реакцией оказался ожидаемый скепсис. Хватало им проблем и без персонажей древнейших выдумок, о которых кое-кто, да кое-что знал, благодаря высокому уровню образованности всех слоев населения (среди людей их региона читать и писать может даже последний бедняк). Но врать подобным образом мог позволить себе лишь последний глупец, да первый хитрец во всём Вейтрале. И если первая должность часто меняла своих представителей, то Бадр, начальник тайной стражи, давно оккупировал и успешно защищал славу самого лукавого и таинственного человека на пустынном побережье. И если бы он услышал историю Аль Дюна, то серьёзно забеспокоился бы о сохранности собственных лавров. Со временем до подобных мыслей дошли и клановые шахриары. Они уже не брались однозначно оценивать действия сына Бозона как ошибочные или случайные. Разве не мог отец в тайне наставлять взбалмошного юнца и исподволь заставить того просчитаться в нужном месте и в точно выверенное время. Ближайшие подручные племенного вождя не обладали всей полнотой картины, и сколько бы они не перекладывали куски мозаики, задумка не складывалась в их головах. Пока они собственными глазами не увидели военизированное подразделение тигран под предводительством тех, кого они уже начали считать ожившей басней. И вот этот узор сомкнулся вокруг них плотным кольцом. Люди находились в окружении немногочисленных тигран Суввурии, тех в свою очередь зажали силы последователей Шарисии провозглашённой ими в Кровавые Богини Маршары. И ими действительно руководили существа с причудливыми искажениями во внешности. Среди людей нависло зловещее напряжение. Всё о чём предупреждал их безумный бедуин исполнилось, и сейчас наступала самая страшная часть плана. Тиграны рабовладельцы заметно нервничали, их древняя звериная сущность улавливала нервное напряжение царившее в походном лагере ещё до их прихода и троекратно усилившееся в последствии.
Перебежчики пришли безоружными, рабам во время перегона мечей не выдавали и люди шорелль, отправившиеся вместе со своим вождём на опасную встречу, разоблачились и встали в один ряд вместе с живым товаром Сувури. На фоне последних бедуины выглядели куда невзрачней, меньше ростом и уже в плечах. Их то никто не кормил и не тренировал так, словно им только и предстоит всю свою жизнь провести в бою и погибнуть сражаясь. Даже Бозону пришлось подтянуться и расправить плечи шире, чтобы затеряться среди них.
«Лучшие рабы Прайма» – в происхождение этого гордо звучащего определения не дурно как следует вдуматься. Тиграны с момента зарождения Восточно-Эридийской человеческой цивилизации отвели ей незавидную роль пушечного мяса. Сначала их оставляли пастись на вольном выгуле, затем отбирали самых перспективных, отсеявшихся отправляли гнуть горбы, а остальных пускали в горн арены. Им предстояло кидаться на мечи там, где гордые воители Сувури брезговали даже лапы из-за кушаков доставать. История Вейтралского восстания отложила отпечаток на этом виде работорговли, и теперь подготовку настоящих бойцов из людей могли себе позволить немногие. И лучшие, конечно же, принадлежали Прайму. Даже безоружные бойцы могли внушать дискомфорт одним своим присутствием в большом количестве на малой площади, такой как походный лагерь. Всех их после уничтожения каравана ждала верная смерть. Единственным спасением оставался призрачный шанс на покровительство той, кто по слухам поставил себя выше Империи. Вот только проклятый бедуин всю дорогу рассказывал им о том, какого рода встречу им могут устроить в лагере Кровавой Королевы. И уж больно убедительно у него всё получалось, что они даже повременили с тем, чтобы придушить всех шорелль, как только их завели в лагерь.
- А теперь нам устроят проверку на вшивость, - эту часть Бозон подготовил отдельно, чтобы пришедшие люди и тиграны услышали его только тогда, когда пути назад не останется. Он говорил сам, а его люди дословно передавали каждое слово среди рабов, чтобы не приходилось кричать и раскрывать своё уязвимое положение. -Не знаю в чём она будет выражаться, но если будете держаться шорелль, то сегодняшний день ещё войдёт в историю под название  «Маршарский караван». Запомните одно- все тиграны враги. Служат они Империи или богам, для человечества худшего соседа быть не может. Они наша противоположность. Шерстомордые рождаются для своей цели и всю жизнь живут только ей. Они хотя того же и от нас, и не могут простить лёгкость, с которой людской род меняет своё предназначение. Они даже из рабства не сумели вырваться, пока к ним не пришёл бог из числа их же поработителей. История повторилась.
Из богато обставленного шатра вышел один из тех искаженных, что умел оборачиваться в чудовище. Тиграны обоих групп смотрели на представителей этой породы с явным неудовольствием, но похоже Машарские поданные следовали их приказам неукоснительно. Когда богиня велит – подчиняйся. Именно этот уродец, отправляясь с докладом, напоминал каменного истукана пущенного в каменоломне на гальку. А теперь его не узнать. Походка царя, во взгляде презрение и словно бы не замечает караван разместившийся посреди разбитого лагеря. Какой бы приказ не получил этот перевёртыш,
-  Только мы, люди пророка, Орхона Син Риадана, потомки Вейтрала, научились не ждать подачек. Что мне нужно – я возьму сам! Нам нужна свобода? Мы возьмём сами. И дадим другим, коль пожелаем. Мы возьмём сами! Убить всех демонов! — в эту игру могли играть двое.
Пожелавшие переметнуться из под лапы Прайма в объятья Кровавой Королевы или как они её называли -Богини, тиграны оказались в окружении собратьев, успевших совершить свой выбор раньше. Разница между ними не казалась существенной, но даже столь малая - имела далеко идущие последствия. Ведь в то же время, эти же тиграны, помимо своей воли, стояли на переднем фланге человеческого кулака, сжавшегося для славного удара. С одной стороны аэри использовали тигран как своё орудие. С другой – люди выставили своих зверолюдов в качестве щита. А сами осиротевшие создания мёртвой богини отчаянно желали признания той, что выдавала себя за их прародительницу Шарисию. Готовые сражаться хоть за людей, хоть за аэри, хоть за чудовищ, лишь бы сражение заставило их матерь гордиться ими чуточку больше. Страх вновь оказаться брошенными похоже мог толкнуть тигран на любое деяние, и окажись оно одновременно самоубийственным и угодным божеству, котята, толкая друг друга локтями, бросятся на убой. 
Холодный расчёт, руководивший Бозоном всю дорогу от пустыни лояльной Сувури и до песков взбунтовавшейся Маршары, требовал решительных действий. Он много лет ждал и готовился к возмущению способному всколыхнуть степную тишь, наступившую с образования Вейтралского Шахриарата и не менявшуюся поколениями. Но даже представить себе не мог чего-что настолько потрясающего основы устоявшейся государственности. Если он действительно желал приблизиться в славе к достижениям Орхана, то теперь ему мерещился шанс не только повторить рождение второй восточной провинции, но и превзойти пророка в его славе. Аль Дюна предчувствовал, как благодаря случившейся оказии, он сумеет перевернуть жемчужину Восточного порта вверх дном и оставить ту стоять в этой позе до явления третьего пророка. Потому что вторым – станет он сам! Честолюбивые мысли не мешали думать бедуину и не покрывали его разум непроглядным самумом. Они подстегивали действовать и искать встречи с той, что осмелилась оттяпать часть лавинной доли. Следовало научиться на её примере. И вот Ал’Дюна загнал себя в окружение выбраться из которого можно было лишь прорываясь через численно превосходящие силы. Вождь темнокожих кинулся к одному из пришедших с ним тигран-беребежчиков и схватив за грудки что было сил в руках согнул здоровяка к себе:
- Высота… держись рядом и не упускай из виду того шайтана. Когда доберёмся до этой шкуры, ты поведёшь нас по его следу к своей богине. Понял меня?
Кровь Бозона, как и многих других стоявших плечом к плечу с ним рабов, вскипала и бурлила, не желая застыть в жилах в предчувствие приближения последнего часа множества жизней. Прошло время трезвых мыслей и наступил момент боя на смерть. Так люди Син Риадана заняв высоту Вейтрала ожидали схватки с поработителями на их же земле. Как и тогда, у врага имелся больший потенциал, и только навязанные условия заставляли того спешно вступить в бой, а не раздавить зарвавшуюся букашку одной лишь своей накопленной массой. У аль Дюна не было лишь высоты, которую следовало бы занять, но кажется сегодня он готов был согласиться и на подходящую палатку.

Отредактировано Дюна (10.12.2019 00:03)

Где-то в пустыне, посреди какого-то походного лагеря, набирал силу шторм наполненный болью, кровью и смертью детей песчаной бури. Раздался многоголосый свист, ставший предвестником начатой сечи. Проникшие под видом жалких рабов, с которыми не привыкли считаться ни давние соседи тиграны, ни потомки древних легенд аэри, люди разогнули хребты, прозвучавшие звоном стали над головами своих врагов. Во всем человечество проигрывало старшим детям Матерей разрушения, но каждого из детей ожидал жестокий урок:
— «Однажды родится среди людей ребёнок, абсолютно превосходящий их в одном единственном умении. Возможно этим умением станет выживание.»
И некоторым военачальникам разведывательных сил аэри придётся усвоить этот новый урок, который сегодня им преподал «Маршарский караван».

Стоп слово прозвучало в гуще сражения и битва увязла в религиозном обмороке, прерываемая лишь серией смертельных ударов, нанесённых ещё не привыкшими к безусловному подчинению бедуинами.
— Достаточно. Солнце село, — голос женщины шумел рокотом злого океана, ради забавы разбивающего волну за волной о неприступные утёсы. Власть Кровавой Королевы действительно поражала – словно вышедшая из сказаний о богах древности, она четырьмя словами остановила битву, идущую не на жизнь, а на смерть.
Эти слова ещё громыхали в голове ал’Дюна когда он машинально оправил полог шатра, не пуская ветер суховей, несущий с собой лишь песок и предчувствие смерти. Ничто в облике мужчины не говорило о том, насколько убийственная усталость легла на его плечи за последние часы боя. Бедуин держался так, словно не замечал кровоточащих ран, а наспех наложенная на рёбра повязка казалась чьей-то неуклюжей шуткой. Тело натренированного воина испещрено старыми шрамами, но следов действительно опасных ранений на нём не найти даже сейчас.
Пристально взглянув на Кровавую Королеву Бозон несколько смутился, не сумев подобрать подходящих случаю слов. Сказывалась старая привычка держаться гордо, становиться жёстким, даже если, упорствуя можно лишь сломаться. Угловатое лицо мужчины, подобно валуну обработанному сильной рукой в каменное оружие — не вызывает симпатии и восхищения. Но одного взгляда хватит, чтобы понять – это оружие затачивалось для убийств:
- "Чем я могу служить своей богине?" – вот так вот нагло и просто бедуин решил записаться в нужные инструменты божественной воли. Иного выбора у него не было. Рассказ о том, что давешнее нападение на караван было просто случайностью, становился несколько сомнительным на фоне той речки из крови, что наполнилась до берегов, за время, что понадобилось ал’Дюна для входа в этот шатёр.

_
Основной удар на себя приняли тиграны, пожелавшие снискать расположение своих богов. Их собратья, послушные воле демонов, желали ровно того же и имея перед собой невооруженных противников, оказывались меж двух огней – им хотелось впечатлить Шарисию, но выполняя приказ, стали бы они нападать с оружием в лапах на невооруженного противника-тиграна? А люди тем временем принялись вскрывать «жертвенных тельцов».
Среди надсмотрщиков с вырванными языками к концу пути нашлось не мало тех, кто не имел сил не только продолжать путь, но и стоять на собственных лапах. И всё же их не бросали и тащили на спинах ещё державшихся пленников. Странный акт человеческого милосердия раскрылся прошедшей ночью – опоив несчастных каким-то дурманящий зельем, бедуины принялись с пугающим хладнокровием вскрывать «жертвенных тельцов» одного за другим и пичкать их внутренности обёрнутыми в животную кишку заточками. Толстые и грубые швы наложенные на раны, теперь лопались, причиняя живым ножнам неимоверную боль. Зелье уже давно перестало оказывать своё спасительное влияние и начавшийся в середине оборванного войска Ал’Дюна плачь превратился в жалобный рёв смертельно раненных тигров. Меры предпринятые ал’Дюна для спасения племени пустыни являлись откровенно жестокими и многим могли придти не по вкусу. Но среди окружённых воителями Шарисии гурманов не оставалось, так же как в рядах Кровавой Королевы не осталось мест атеистам. Началась бойня фанатиков.
Резня выдалась отчаянной, организованные вооруженные силы сжимали кольцо окружения, которым должен был стать палаточный лагерь. Ударный кулак из гладиаторов действительно сумел проложить себе путь через стены шатров и тех воинов, что обученные искусству битвы, рвали как те же тряпки. Не малый вклад в прорыв внёс табун арверту, что примчался на услышанный свист своих наездников. Но разорвав кольцо окружения, Бозон не повёл силы к отступлению, а направил их обратно в лагерь на поиски заветной палатки. И им это удалось. Окружив временное пристанище божественной Шарисии, бедуины, рабы и немногочисленные выжившие тиграны надсмотрщики заняли оборонную позицию. Осознав произошедшую рокировку, силы походного лагеря Маршарры могли бы обезуметь от ярости, кидаясь вновь и вновь на тех, кто внезапно занял их место по защите шатра Шарисии.
В конечном итоге людей перемололи бы в труху, если бы не произошла очередная аномалия. Всевышняя, не спеша, точно владычица всего сущего, покинула свой передвижной дворец и в окружении эскорта из залитых кровью гладиаторов, прошла по полю недавнего сражения, не страшась получить удар.
И когда богиня велела сражению прекратиться, враги человечества повиновались! Пришедшие с «Маршарским караваном» тиграны, согласившиеся отправиться на поклон Кровавой Королеве скорее под страхом смертной казни, чем из религиозного рвения, сейчас находились на грани комы, не смея верить в своё спасение. Охваченных боевым безумием бедуинов умиротворяли свои же соплеменники. Многие не верили в реальность происходящего, остальные желали хотя бы краем глаза взглянуть на ту, что воплотила в себе образ возрождённой богини их извечных врагов. А та в свою очередь, находясь среди разъярённых, израненных, залитых по локоть кровью воинов и убийц, словно никого из них не замечала. Никого, кроме того, что отправился следом за ней в шатёр, роскошью своей не уступавшей дворцам, которые приходилось видеть кочевникам. И вот фигура Бозона скрылась за пологом, а гладиаторы и кочевники вдруг превратились в личную стражу королевского шатра. Сомнений быть не могло - сунься кто мимо них к ставке Шарисии и того загрызу зубами, придушив собственными жилами.
_

После мимолётного колебания, ал’Дюна практически рухнул на колени и после этого медленно, словно гнул скалу голыми руками, согнулся до самых ковров, на которых стояла женщина, по звучанию голоса которой, под удар лезвия становились сильнейшие воины. Безумный план обернулся гениальным средством, но только от этого разговора зависело понимание - стало оно средством спасения или самоубийства. Попробуй тут не начать соображать здраво. Многие Тираны и диктаторы соглашались, что хорошая бойня способствует проявлению благоразумия среди их противников, но как часто им самим приходилось оказываться по другую сторону этого проверенного поколениями правила?
- "Демоны, что служат богине, вот уже несколько лун ищут крови Шорелле. До сих пор им доставались жизни наших стариков, женщин и детей. Сегодня в дар тебе мы принесли кровавое подношение из жил воителей, охотников и лучших мужчин человечества, что рождаются в Эридии."

Отредактировано Дюна (10.12.2019 00:11)

Распластавшись на полу в подобострастной позе, мужчина не поднимал ни взора, ни головы все время, пока хозяйка шатра охаживала его взглядами и колкостями. И всё же какие бы он ни прикладывал усилия к поддержанию своей игры в сломленного и послушного чужой воле человека, скрыть свой истинный нрав от Кровавой Королевы ему оказалось не под силу. В нарочитом подобострастии проглядывалась гордыня. А в показном намерении отдать все на волю сильнейшему, угадывалась неуёмная жажда обладания. Так что когда ему велели пить, Ал’Дюна собрался с силами и побагровев лицом, поднялся на ноги, распрямившись в полный рост. Он молча взял чашу и не теряя времени осушил её до дна, не желая давать даже малого шанса возможности отразиться сомнению на его лице. В Вейтрале чего только не встречалось в полных чашах, и нередко у жаждущих возникала предательская мысль взмолиться: «Солнце, эту чашу мимо пронеси!»
Вождь племени не тешил себя надеждой о быстрой, красивой и лёгкой смерти - в его представлении такой в природе не существовало. Но если ему подали не яд, то он не хотел бы давать своей противнице возможность вновь разглядеть его страхи и через них коснуться оставшейся надежды. Питьё поданное самой королевой напоминало по вкусу раскалённый металл, залитый в воронку заботливой рукой палача.
- Пустыня...в которой я живу... до сегодняшней ночи не оставляла права выбора... моя богиня. Жертв здесь назначали без оглядки на божью волю, по праву сильнейшего. И алтарём для моих соплеменников служила сама смерть, для которой они и были рождены, - взгляд бедуина с этой минуты словно приковался к Шарисии. Ни о каком подобострастном страхе в нём не было и намёка. Два заточенных кинжала воплотились на его лице в обрамлении голубых с паволокой глаз. Воплощение бесстрастия, железной воли и хладнокровия.
Внутри самого Ал’Дюна картина ощущалась совершенно иначе. Всё вокруг горело, он сам пылал, боль пожирала кости, сдирая клоками кожу с лица, весь свет этого Мира сжался в точку невообразимо глубокого колодца, со дна которого он силился разглядеть звезду Шарисии, так как ничего кроме этого неверного света найти было не возможно. Бозон оказался не готов к этой встрече, совершенно иначе он предполагал добиться прощения и расположения новоявленной владычицы бунтующего города. Вместо поданной милости, Ал’Дюна желал ухватить победу своими руками и придушить ту собственной хитростью. Досталась же ему не сладкая патока триумфа, а острая горечь досады - победу, вырванную из лап тигра, неведомая завоевательница обратила в слабое утешение, изжёванное мясо, которым ястребы подкармливают беспомощных птенцов. Уловки не сработали и бедуину оставалось немногое, сдаться или выступить в лоб. Первое могло привести только к смерти племени, а вот последнее... Хватит ли у него сил на эту хитрость?
[skil=9680-11616-7744-11616-1936-1936-9680-7744-11616-1936-7744-1936-3872-7744-11616-3872-5808-11616-5808-3872-11616-11616-3872-9680-9680-11616-9680-9680-11616-9680-11616-5808-5808-11616-9680-11616-5808-3872-3872-9680-9680-1936-11616-7744-9680-11616-1936-5808-11616-11616-3872-5808-1936-1936-7744-7744-1936-7744-11616-1936-7744-5808-11616-11616-7744-9680-7744-1936-7744-3872-9680-1936-9680-5808-11616-5808-1936-11616-3872-3872-5808-7744-9680-11616-3872-100:-50m-15:"Хитрить как вейтралец"]
- Я скажу то, за что богиня могла бы возжелать моей смерти. Законы Империи диктовали свою волю слишком долго, чтобы можно было поверить в добрую волю той, что управляет покрытыми шерстью. Люди по праву рождения безбожники. Тем кто помнит историю давно известно - своих богов мы создали сами, за что нас презирают многие из древних рас. А так же мы помним, что твари с подушками на лапах извечно подчинялись тем, кто больше походил на монстра и среди своих выбирали себе вожака по тому же принципу. И не смотря на это - Империя Сувурри стоит крепко и процветает. И мне кажется - людям стоит заучить этот урок.
Какое-то неясное ощущение зрело внутри тела ал'Дюна, но боль и безуспешные попытки подчинить её своей воле мешали разобраться со своими чувствами. Что же могло поданное Шарисией зелье сделать с бедуином?

Отредактировано Дюна (14.12.2019 18:13)

Офф: мне надо было смухлевать, ради угольков Санты

Отредактировано Дюна (12.01.2020 01:23)

Она лишь ласково улыбалась, наблюдая ухищрениями, загнанного в ловушку дикого зверя. Ни этого он ожидал, скорее всего думал, что его убьют или же бросят умирать в пустыни, а еще страшнее – сделают рабом. К такому повороту событий были готовы все, но он слишком предсказуем, чтобы им воспользоваться. Какой смысл тратить стол ценный ресурс? Зачем наносить удар, когда его ждут? Логика аэри приправленная кровью многоликой – пугающая своей жестокостью и красотой смесь. Он падал перед ней ниц, но Шарисия привыкла смотреть в глаза, а не на спины, до сих пор немного коробило от столь приятного для многих правителей зрелища. Глаза не обманут, а вот в поклоне можно и что-то утаить, наверное, поэтому его когда-то и придумали, чтобы прятать от правителя правду. Он лил ей на уши елей, пытаясь угадать, что же его ждет, и возможно, все еще пытался понять, кто находится перед ним. Бессмысленная попытка, учитывая, что даже Риса не могла дать точный ответ, кем же является на самом деле. Слишком много масок и вождь кочевников видел лишь одну из них.
-Вот только даже потеряв страх они все еще страшатся одного моего имени. А сейчас,- многоликая прикрыла глаза, точно задумавшись, как же правильно назвать то, что происходит с миром в данный момент.- они надеются на сказку и слепо верят, что монстр, окажется всего лишь очередной тенью. Но беда в том, что не все сказки лгут и не все монстры всего лишь плод фантазии и сна,- усмехнулась она.- Что же касается Ашара, они поступают так, как должно поступить и делают то, что должны были сделать, вопрос лишь в том, будут ли они готовы принять свою награду,- она чуть откинулась назад на подушках, довольно потянувшись, точно кошка,- Но довольно об этом, у меня есть на разговоры вечность, у тебя, возможно, пару десятков лет, но вот у тех, кто ждет тебя время – на вес золота. Ты привел сюда большую часть воинов, оставив народ без защиты, скажи мне, что мешает найти и убить их пока идет разговор?- хищная улыбка и пронзительный взгляд, та, что совсем недавно была милой и очаровательной в одночасье превратилась в страшного монстра, при этом даже не изменив облик.

Шарисия выдохнула, прикрыв глаза. Жестокая правда жизни, было глупо надеется, что племя обремененное детьми и стариками сможет так долго избегать встречи с охотниками. Да, пожалуй, Агрон мог бы гордиться собой, он все-таки победил, пусть и не так, как хотел. Но разве стоила эта победа тех жертв, что пришлось заплатить, и что еще будут уплачены. Теперь она понимала, почему даже аэри не смогли победить этих людей: нет более могущественной силы, чем представляет из себя атака обреченных, загнанных в угол,  знающих, что их конец близок и поэтому не щедящих не себя, не врага... Куда эти глупым демоном , которые трясутся за свою шкуру, но меж тем имеют в запасе с десяток планов, как избежать гибели до тех, кто смирился с ее существованием.
-Как глупо,- произнесла наконец она, обращаясь скорее к собственному я, что допустило подобное, чем к стоящему перед ней кочевнику.- Сколько не нужных жертв, сколько смертей. И все из-за одной глупой ошибки,- она чуть улыбнулась  и подняла на воина глаза, посмотрев совсем по другому. Ни монстр, ни демон, ни чудовище, а тот, кто уловил боль и оценил жертву, принесенную во  имя искупления.- Думаю, учитывая, все выше сказанное, Малакай должен быть удовлетворен, но мой тебе совет, если хочешь, чтоб твое племя ушло в песок спокойно, забудь и сотри из памяти то место, где оставил его. Иначе ты быстро убедишься, что и смерть не является зашитой при определенных обстоятельствах.,- улыбнулась она.- Однако, как я уже сказал ранее, я благодарна тебе, поэтому намерена наградить за твои деяния,- жестом она пригласила его сесть рядом, и приподнявшись на подушках произнесла.- Скажи мне, чего ты хочешь. И избавь меня от сладких речей и страхов, потому что предложила я, а не ты попросил меня.

Шарисия чуть приподняла бровь вслушиваясь в хитросплетения просьбы кочевника и удивляясь тому, на сколько не прагматичным был этот человек. Забавно, он не просил вернуть павших, не требовал вечной жизни себе, он просил то, что по сути и так у него уже было, ведь вряд ли кто-то может отнять право смерти и жизни и людей, да и так легко пообещать что там, за чертой, тебя будут ждать мир и покой… Ведь никто не проверит и не сможет доказать то, что это лишь пустые слова. Он или правда был на столько близорук, или же просто не верил, что перед ним богиня и не желал нарываться на ненужные неприятности. Лилейные речи, за которым могут прятаться насмешки и отвращение, покорный взгляд, за которым пылает пламя ненависти… Даже в Бруте не умели так маскировать свои мысли, как это делали дикие (по мнению древних народов) кочевые племена пустыни. Забавно, как парой причудливо меняются понятия в зависимости от того, с какой стороны смотреть.
-Всего то?- усмехнулась она.- Простить то, что и так уже твое по праву? Это или великая глупость, или великая мудрость. Я еще не решила, кто ты на самом деле, мой милый мальчик,- тут Риса не лукавила, по сравнению с прожитыми ею годами вождь был всего лишь ребенком, но и она была глупой девчонке по сравнению с теми же аэри.- Ах,- выдохнула она.- Сегодня был такой день, не стоит его омрачать, не так ли?- и вновь вопросы, которые уже имеют ответ, но созданы лишь для того, чтобы решение было принято тобой и вину за последствия нельзя было переложить на женщину с черными волосами.- Мне кажется глупо наживаться на поступке не практичного человека, особенно, того, чья судьба так интересна и заманчива. То, что ты пожелал ты сделаешь и сам, без моего участия. Я же хочу услышать того, что желает твое сердце,- промурлыкала она.