[AVA]http://s4.uploads.ru/0l3Zh.png[/AVA] 2 Амаре
Туман. Яркий, алый, он будто бы светится откуда-то издалека, окружая, густо обволакивая все вокруг, даже вытянутой руки и кончика собственного носа уже не видно. В нем трудно дышать: густой, вязкий и сырой, горячий, как пар кипятка – лишь после первого вдоха становится понятно, что это… кровь! Влажные и соленые, явственно металлические на вкус частицы, проникая внутрь, облипают легкие, грудь изнутри, а при выдохе не вырываются наружу – забивают, заполняют, душат, становясь сухими липкими песчинками. Ноги в человеческой форме измождено пошатнулись – схватившись свободными руками за горло, Айринг упал на колени, но, не продержавшись на них и мгновения, он растянулся на непонятной, неосязаемой плоскости пластом, животом вниз. Дышать стало вовсе невозможно – грудь, наполненная кровавым песком, тянула вниз, словно тяжеленный камень… кровь хлестала из носа и изо рта, в глотке будто засел сгусток крови в виде пробки. Неужели это конец? Как назло, дракон забыл, как принять истинный облик. Немыслимая дерзость сделать дракона пленником его собственного удобства для общения с окружающим миром! Айринг задыхался, бился, как рыба об лед на том, на чем лежал, пытаясь перевернуться на спину. То, что творилось у него в голове, нельзя было даже назвать мыслями – это был хаос, кипящая лава, бардак. С трудом Айринг приподнял голову, оторвав щеку от плоскости, и не успел поднять глаза и взглянуть перед собой, как какая-то черная точка, ни то впереди, ни то в глазах у мужчины, начала играться, прыгая и скача из стороны в сторону, испуская черные и огненные искры. Еще мгновение, и она начала пульсировать, в одно мгновение становясь подобием тени осьминога с множеством рук-щупалец, и в следующую секунду становясь снова назойливой черной точкой. С каждым разом щупальца этой тени, казалось, были все ближе к обессиленному Королю, и с каждым разом они звенели какой-то странной мелодией все громче. Мелодией и прекрасной, и пустой и безжизненной одновременно… Секунда – и весь алый туман поглощен мгновенно этой тьмой, которая в этот же миг оглушительно заверещала ни то обезумевшей пастушьей свирелью, ни то голосами истошно кричащих юных дев.

***Наверное, даже грабли, на которые случайно наступаешь, не поднимаются с такой стремительной скоростью к твоему лбу, с какой подскочил Айринг, усевшись на постели и схватившись за голову. И тут же Король подскочил на ровном месте еще раз, в груди испуганно екнуло – за пределами алого бархатного балдахина, нависшего над постелью, что-то с керамическим треском грохнулось. В одну секунду Айринг, ей-богу готовый сейчас ко всему, развел руками занавеси и тут же, не успев ничего увидеть, зажмурился от ударившего в глаза яркого света, отразившегося в зеркале за ширмой от смотревшего в окно опочивальни Короля утреннего солнца. Впервые за всю свою невероятно долгую жизнь Айринг, кажется был не рад солнцу. Наконец, дав глазам привыкнуть, Айринг устремил их взгляд вглубь комнаты, противоположную окнам – все эти несколько секунд у входных дверей так и стоял на одной ноге, замерев с полотенцем на руке и с кувшином теплой воды в другой руке камердинер, который смотрел на Его Величество не менее ошалевшим взглядом, забыв от собственного испуга даже поздороваться. У его ноги лежали осколки той самой разбившейся посудины, в которую наливалась вода для бритья. Немая сцена, наконец, прервалась, когда пробудившийся разум Айринга смог оценить ситуацию и, наконец, поняв, что все относительно хорошо, Король смог, расслабившись, выдать квелым дрожащим сонным голосом что-то вроде «Ах, чтоб тебе ш-ш-шу-у-у…  пов-ф-ф-фух…» (ну, в смысле, шут повстречался), и с этими словами на выдохе упасть обратно на постель. Чуть ли не впервые в жизни Айринг был не рад новому дню, а юноша-камердинер, двинувшийся, наконец, с места, впервые в жизни услышал от господина недоброе слово. Впрочем, в связи с последними событиями, не мудрено было, что Король был немного не в себе. Уже во время одевания Айринг все же ненавязчиво поинтересовался у камердинера, нет ли возможности заменить тяжелые бархатные алые занавеси балдахина на что-нибудь более светлое, легкое и жизнерадостное – на дворе ведь уже натюриал, не очень уж и холодно… И видеть этот кошмар снова Его Величеству не очень хотелось.

***Ограничившись крайне легким и скромным перекусом, Айринг, не теряя ни минуты, отправился в свой Кабинет. По пути, найдя людей, приказал найти Элронда, позвать хоть кого-то из Совета, кто к этому часу не спит, на ковер, и поднять секретаря, этого молодого лежебоку! И лишь у одной милой фрейлины, совершенно случайно проскользнувшей перед носом Короля в одном из многочисленных дворцовых переходов, крайне обходительно Айринг изволил поинтересоваться о Ее Величестве, прекрасной Таэраль. Зная о том, как пробудился Айринг сам сегодня, Король не мог не поинтересоваться состоянием супруги, на что прелестная фрейлейн ответила, присев в реверансе, дескать Ее Величество еще изволят почивать. Дойдя до кабинета, запертого в отсутствие хозяина на ключ, Айринг не спешил садиться за письменный стол, предпочтя присесть в кресло, развернутое спинкой к камину и стоящее прямо у окна. Сложив ногу на ногу и уложив на колени одну руку, другой рукой мужчина подпер подбородок, сжав ее в кулак. Погрузившись в размышления и примерное планирование сегодняшнего дня, Айринг уставил взгляд янтарных глаз куда-то к ветвям росших под окнами кабинета садовых деревьев, сквозь которые блестело солнце. Окна были открыты, на улице было достаточно тепло, даже ветер, дувший с востока, был теплым и шелково-прохладным.
В первую очередь дождаться хотелось, конечно, Элронда, да и навестить пленницу, что томилась в подвалах. Но делать этого без Королевы тоже не было смысла, так как она – незаменимый помощник, когда дело касается чьей-то головы, «дела темного». Хотя будить ее не хотелось еще больше – она уставала не меньше супруга за всю эту неделю после случившегося… В любом случае, Айрингу было, о чем поговорить с Элрондом. В какой-то момент Король с досады даже снял одним движением руки корону с головы и несколько небрежно положил ее на подоконник – так хотелось к черту бросить все и заняться тем, чем действительно хотелось…

Отредактировано Айринг зу Даринейл (24.02.2014 16:24)

[AVA]http://s4.uploads.ru/0l3Zh.png[/AVA] Пока в кабинете не было и лишней души, Айринг всерьез задумался о проблеме, которую Совет поднимает вот уже несколько десятков лет подряд, а последние десятилетия еще и народ об этой проблеме недобро начинает сплетничать – наследник… Как бы Айрингу не хотелось не заострять внимание на этой, особенно деликатной в случае отношений его и Таэраль, проблеме, этот язвительный кинжал недобрых языков все же был засажен Королю в бок. И ладно бы, шут с ним, если бы только Королева, как женщина, не была задета и не вынуждена была бы краснеть… Особенно раскалилось лезвие этой проблемы в связи с событиями последней недели – Король и Королева едва не погибли, и на этот раз это был не заговор, а настоящее, жестокое нападение средь бела дня. Даже сам Король и еще двое или трое добротных молодцев-стражников едва уняли взбесившуюся самку. И неужели эти индюшки в Совете думают, что если бы наследник был, то он не погиб бы первым же, окажись он со своими родителями в той комнате в тот злосчастный полдень? Айринг не уставал благодарить в мыслях всех Богов Сайрона за то, что его недоброжелатели не догадываются отнять у него возлюбленную жену, без которой, откровенно говоря, слишком честный, добродушный, открытый и местами даже слишком наивный для своего статуса Король будет буквально как без земли под ногами. Что уж говорить о сыне или хотя бы о дочери, наследнике, которого, если бы только представить себе, что Король потеряет… Может, оно и к лучшему, что между Айрингом и Таэраль поддерживаются только относительно деловые отношения, ибо Айринг, мучимый самыми грязными и позорными для мужчины драконьего рода глубокими романтичными, теплыми и страстными, светлыми чувствами к женщине, кажется, уже успел из-за этих чувств натворить много ошибок. И в первую очередь по отношению к самой возлюбленной. И если б только можно было бы хоть с кем-нибудь поделиться тем, что лежит неподъемным камнем на сердце уже столько сотен лет! Как бы то ни было, а проблему с наследником нужно было решать. Уж если не на корню, то хотя бы выиграть время – заткнуть рты сплетникам, успокоить Совет хоть немного. А для этого нужно поговорить с Элрондом. Серьезно поговорить. Он военный, имеет в королевстве высокий статус, видный и состоятельный образованный мужчина – хоть одной девушке во всем Даферанде генерал должен отдавать предпочтение!? Да еще и в таком возрасте! Айринг понимал, что поступит несколько… нечестно, если сбросит свою щепетильную проблему на брата и своих племянников, право которых на трон в случае смерти нынешнего Короля и их отца Совет обязательно признает, но это, в самом деле, хоть как-то сдвинет проблему с мертвой точки! Хотя Айринг понимал… Время для свадеб сейчас абсолютно такое же, как и для зачатия и рождения детей – самое неподходящее. Недобрый и сухой молчаливый ветер дул с востока, неся с собой из жерла града в земной трещине, Аг’кхала, пепел от угля, сожженного в плавильных печах оружейных кузниц, а сверху над Сайроном солнечный свет начинали заслонять сгущающиеся хмурые тучи, клубящиеся под почвенным дном летучего Мистрила. Весь мир, сама земля Сайрона словно бы забыла свою историю, весьма объемный эпизод ее, связанный с войной с Алой Империей! «Неужели сама земля предаст нас в этот раз?.. – в мыслях у Айринга раздается сипящий, судорожный вдох внутреннего голоса. – Неужели ты, Сайрон, забудешь, сколько воинов засеяли умерщвленными телами своими твои просторы?.. Неужели ты, земля, забудешь, сколько рек из крови сынов, братьев, мужей и отцов твоих, смешанной со слезами горечи и боли от потерь твоих матерей, жен, дочерей и сестер напоили твои травянистые луга, густые леса, быстротечные реки и даже бездушные камни всего каких-то три-четыре тысячи лет назад?..» От этих мыслей по плечам, ключицам и спине прошлись мурашки. Айринг зажмурился, зажал пальцами переносицу, на которой болезненно сошлись брови. «Я ведь ходил по земле твоей, Сайрон, босым и еще молодым, и многие следы последней войны в твоей истории не заросли еще так сильно мхом и не покрылись пылью, я хорошо их помню… Но почему же не помнишь ты? Ты живешь дольше меня… И все никак не насытишься обманом, интригами, тайнами и… кровью. Хотя насыщен, как я вижу, всем тем добрым, светлым, честным, мирным и чистым. Когда же только ты успел? Ведь не так много времени минуло с «Войны Времен». А ты вновь желаешь черпать соленую кровь и горькие слезы, словно созревшее, терпкое и сладкое вино, раскаляя воздух между своей землей и своими небесами, растапливая ледники уже давно забытых и прощеных обид. Где же свет твой, отец-Сайрон? Ты живешь дольше меня, отец, а не знаешь, что жизнь можно найти и в пустыне, что добрый и покладистый спокойный огонь можно не гасить в камине, и что есть любовь, тяжкая и нелегкая порой, но, все же, как венец творения Богинь… И чем тебе засыпанная пеплом земля милее поля, покрытого цветами?»
Думы о грядущем, о том, что ждет не только Даферанд, но и весь Сайрон впереди не покидали Айринга надолго вот уже все эти годы с тех пор, как мир начал созерцать недобрые знаки. Неподдельный страх закрался в душу Айрингу – он был готов дружелюбно отнестись и к спардам, и к аэри, не разнесись бы по миру недобрые слухи, которые, как правило, тоже на пустом месте и даже от дурака не рождаются… Мучительно как никогда было Айрингу оставаться теперь одному – мысли, громоздкой кучей лезшие ему в сравнительно небольшую голову все разом, разрывали и сердце, и душу вместе с разумом. И освободиться от этого было трудно одному…
Едва Айринг откинулся, настырно попытавшись расслабиться, на спинку кресла, как уже из коридора до кабинета, дверь в котором хозяин оставил приоткрытой, начали доноситься тяжелые и торопливые шаги. Ну, наконец-то, хоть кто-то явится сюда, и этот замкнутый круг давящей Айрингу на голову и на грудь тишины оборвется. Вставать с места и менять позу он, впрочем, не торопился – уравновешенно вздохнув, расслабив заболевший от напряжения бровей лоб, Айринг, прикрыв глаза, ожидал прибытия того, кто к нему очень торопился, да еще, судя по звукам, и не один, а с четвероногой компанией. В самом деле, зачем так спешить? Это же не собрание, а просто работа, ничего важного…
Айринг безумно любил, когда в кабинет или куда бы то ни было к нему приходили с приподнятым настроением. А именно хорошее настроение Айринг мог распознать за версту, не только потому, что счастливый человек пахнет иначе, чем мрачный и угрюмый, а просто потому, что вокруг этого человека совершенно отличная от угрюмого, влекущая к себе аура. Вошедшим оказался ни кто иной, как Сальмарил зу Фард – чуть ли не единственная светлая голова в нынешнем Совете, которой Король мог в большей степени довериться! Не успел Айринг и глаза толком приоткрыть и хотя бы спинку от спинки кресла оторвать, как весьма педантичный Советник уже начал о плохом. Айринг, перекладывая ноги с одной на другую, несколько скептичным взглядом окинул мужчину, пока тот кланялся и задавал вопрос. Айринг был очень рад тому, что поймала прислуга именно господина Сальмарила, поэтому сразу перешел к так называемому делу.
– Друг мой, – Айринг, уставив на мужчину умиротворенный спокойный взгляд, слегка развел в стороны распрямленными ладонями, – Я понимаю, неделя выдалась нелегкая, но нельзя же из-за этого забывать о приличиях. Ничего ужасного не произошло – все живы и здоровы, отделались легким испугом, пора осторожно к обыденному. Посему – доброе утро… – и лишь после этих слов Айринг, добродушно и широко улыбнувшись, встал с кресла, взяв рукой с подоконника и свой «Королевский обруч», и склонил перед советником в приветственном поклоне голову, не заметив даже, кажется, как милое четвероногое хвостатое создание просвистело возле окна мимо ног Короля. Одернув рукой подол «медного» кафтана, Айринг неторопливыми шагами двинулся к письменному столу. «И смените формальный тон, Сальмарил, прошу. А то я не могу отделаться от все еще оставшихся опасений, что сейчас вместо Вас в кабинет войдет кто-нибудь из тех, кто ей-богу не прочь испортить мне настроение уже сейчас. И не стойте, как истукан – присядьте», – Айринг расслабленно и даже несколько вальяжно опустился в кресло перед письменным столом, с левой руки положив рядом и «Чистый разум». Переведя взгляд на Советника, Король не переставал улыбаться, теперь уже и своим мыслям. Ну конечно, сейчас начнется «Ваше Величество, да как так можно, Вы же чуть не погибли…»

Отредактировано Айринг зу Даринейл (25.02.2014 00:50)

[AVA]http://s4.uploads.ru/0l3Zh.png[/AVA] Забавно было вновь встречать свою маленькую победную эйфорию, когда ожидаемое таки сорвалось с уст господина Сальмарила. Айринг даже всерьез в какой-то момент подумал, что научился по своим Советникам предсказывать будущее. Честно признаться, Айринг даже не слушал – ему было достаточно и по губам прочесть все, что хотел сказать Советник. И прочитанное не обрадовало Айринга. Он не показал этого, но в одно мгновение он разочаровался в Сальмариле на ближайшие полчаса. Вновь это становящееся ненавистным слово «сын»… Голос Айринга изменился. Скрипучий, сипящий, резкий и недовольный тон:
– У меня складывается не самое хорошее ощущение, будто бы мой пресветлый Совет из благочестивых Тринадцати Мужей крайне раздосадован и очень недоволен тем фактом, что я и Королева сейчас живы, когда Вы так говорите, Сальмарил. Мы не «едва не умерли» и не «едва выжили». Мы живы, мой друг. И хорошо не то, что в тот момент рядом с нами не оказалось столь желанного всем Советом, и Вами, получается теперь, Сальмарил, сына, а хорошо то, что вовремя подоспела стража, прошу заметить. Эти юноши, которые помогли мне скрутить обезумевшую самку, к слову, приставлены к государственной награде? – Айринг не умолкал, – Нет? Я так и думал. На очень, очень нехорошие мысли меня наталкивает такое отношение Совета к произошедшему, – Король покачал головой, успокоился. Трудно было работать тогда, когда все твои начинания – никому не нужный твой, превращающийся в сизифов, труд. Ну хоть Салмарил, одна из столь немногих светлых голов в Совете, должен это понимать… – И Вы, Сальмарил, должны понимать все это не хуже меня. И именно благодаря тому, что только Вы здесь, я могу это сказать Вам прямо – если Вы здесь, то больше никто из Совета мне и не нужен. В наших с Вами силах сдвинуть все эти проблемы с мертвой точки. В наших с Вами, и в силах еще нескольких лиц, в преданности которых не столько мне, сколько всему Даферанду, я уверен. Главное – захотеть и приложиться всем разом.
Айринг было хотел еще что-то сказать, далеко не из самого приятного разряда, но, все же, сдержался. На коленках потянуло теплой, приятной тяжестью, которая суетливо топталась на месте, что-то мягко боднуло мужчину прямо в живот. Айринг опустил глаза, впрочем, заранее зная, что увидит, и положил руку на подставленный свернувшимся калачиком животным теплый бочок, начал поглаживать его, массировать пальцами. Айринг как всегда казался строгим, но его глаза под слегка опущенными веками вновь подернула некоторая тоска. Он хорошо услышал внутри себя то, что Сальмарилу не озвучил. Впрочем, об этом же некоторое время назад Айринг писал и в своем дневнике…
«Создается ощущение, что Совету мой сын нужен вовсе не для благих намерений, вроде исполнения искреннего желания народа, чтобы род зу Даринейл продолжался с моей линии. Странное чувство, будто бы родится мой сын уже сиротой – будет удивительно, если Совет не убьет меня, едва только ребенок будет зачат, и не убьет Королеву, едва мальчик появится на свет… Желание народа будет выполнено, но главное – будет выполнено желание Совета, mi hijo* будет воспитан в лучших традициях одной из сторон этого скандально известного сообщества. Нет… Пока я не избавлю мою страну от гнета этих слепо-глухих, я не смогу ни умереть, ни подарить жизнь mi hijo, mi muchacho*…»
Поглаживая маленького «песочного» зверя у себя на коленках, Айринг, тем не менее, улыбнулся. «Ничего, мой друг»… Король снова улыбался, хотя неприятный осадок на душе у него все же был. Все то, что они так трепетно и бережно, со всей душой строили вместе с Таэраль, грозило разрушиться, причем угроза исходила не только со всех видимых сторон, но еще и из неизведанных углов. Айринг вздохнул, в его дыхании слышались нотки подавленности, но он не переставал улыбаться, укрепляя себя этой улыбкой. Солнце ведь всегда светит и улыбается… Даже когда в мире идет война…
Нарочито проигнорировав призыв Советника соблюдать осторожность, Айринг ответил:
– Неплохо было бы уже мне получить извещение о подготовленности наших войск, а так же осведомиться о делах Гильдии Магов и моего Золотого Комитета, связанных с моими поручениями, данными им некоторое время назад. Но это уже разговор предстоит не Вам со мной, мой друг… Вы мне лучше расскажите вот что…
Айринг замолчал, решив на некоторое время сохранить для Советника интригу. За спинкой кресла за письменным столом Короля, почти у самой стены, с потолка свешивались несколько длинных, разноцветных плетеных шнуров с кисточками. Дотянуться до них всегда было удобно, достаточно было поднять согнутую в локте руку над плечом и слегка отклонить ее назад. Айринг наизусть знал, какой шнурок где располагается, и сейчас ему нужно было дать звонок в комнату прислуги, а значит – потянуть за зелено-белый шнур. Где-то буквально за двумя-тремя комнатами позади, – это было слышно из коридора, – раздался слабый, удаленный звон медного колокольчика. Тут же по мраморному полу застучали в коридоре чьи-то башмачки, а уже через секунду перед Его Величеством и Сальмарилом стоял очаровательный рыжий юноша с зелеными глазами, в которых отчетливо был заметен вертикальный значок. Юноша отдал поясной поклон Королю и такой же поклон посвятил увиденному им члену Совета.
– Доброго утра, Ваше Величество. Что-то угодно, мой Король?
– Благодарю, мой друг, и Вам удачного дня. И да, мой друг, я позвал Вас, поскольку мне нужно дать парочку важных поручений. Слушайте меня внимательно и запоминайте, – стоявший в дверях кабинета юноша прикрыл за собой дверь и учтиво кивнул, внимая словам господина. – Первое – разыщите леди Ариоку, передайте ей мою просьбу разыскать господина Элронда и передать ему мой приказ явиться ко мне сегодня не позже, чем до ужина, – Айринг говорил неторопливо, чтобы юноша осмыслил и запомнил повеления господина, – Затем, второе: оповестите стражу нижних этажей и темницы, что скоро я явлюсь туда, возможно в сопровождении господина Сальмарила. Если Вы встретите по дороге еще и следователей и оповестите их об этом же – это будет вдвойне замечательно, также не забудьте передать мой приказ о необходимости присутствия на допросе лекаря и хотя бы одной фрейлины. И третье: передайте фрейлинам Ее Величества, что если пробудится ото сна их Госпожа, они должны оповестить ее о том, что я допрашиваю пленницу и нахожусь в темницах. Далее Королева вольна сама решать, присоединяться ли к нам, приняв мое приглашение и приказав накрывать завтрак к нашему возвращению, или же приказать накрывать к завтраку немедля и ожидать меня. И последнее: если по пути Вы встретите господина Титареса, передайте ему тот же приказ, что передадите леди Ариоке для сера Элронда. Также, если по дороге Вам встретится мой телохранитель, передайте ему мою просьбу присутствовать на допросе, по возможности – встретить меня у спуска в темницы. Это все, мой друг. Не теряйте ни минуты, попутного Вам ветра, – несмотря на то, что информации на первый взгляд кажется много, на самом деле Айринг огласил свои приказы на сегодняшнее утро неторопливо, четко и вдумчиво, особенно подчеркнув своим голосом такие слова, как «приказ», «просьба» и «приглашение», которые имеют свою своеобразную очевидную иерархию. Приказ – обязательная к исполнению воля Короля, в то время как просьба подлежит исполнению по мере сил и возможностей адресата, как и приглашение. Юноша, взгляд которого все это время был прикован к смотрящему на него Королю, уяснив, кажется, все, что поручил ему сделать сюзерен, вновь отдав поклоны и, на всякий случай поинтересовавшись у господина Сальмарила, не угодно ли что-нибудь тому, отозвался сиру, как «Все будет исполнено, Ваша Светлость». Действительно, не теряя ни секунды, юноша вышел из кабинета Короля и, кажется, даже хлопанья крыльев уже не было слышно буквально через мгновение.
Айринг, довольный работой своего приказчика, повернулся к сидевшему напротив него Советнику, на этот раз улыбнувшись уже теперь шире и веселее. Поглаживая лежавшую на коленях лисичку, Айринг с искренним нетерпением обратился к Сальмарилу с вопросом. В глазах у Короля при одном только произнесении этих слов играли искорки.
– Итак, друг мой. Вы, мой милый Сальмарил, отменный педагог, и, насколько мне известно, наша молодежь не чает в Вас души и раскрывает Вам порой самые сокровенные свои тайны. Приоткройте для меня завесу в эти тайны – поведайте, мой друг, каков настрой нашей молодежи? Как они настроены к власти, что думают о ситуации в топях, какие мысли у них на этот счет? И не просочилась ли где информация о том, что случилось со мной и с mi bella esposa*? Мне необходимо знать эти секреты, и хотя бы капелькой этого целебного бальзама упоить мне душу можете только Вы.
Айринг прикусил нижнюю губу, готовясь слушать своего Советника. Он надеялся, что Сальмарил не подведет его, ведь от его слов зависит дальнейшая политика Короля, то, как он будет действовать относительно народа.
– К слову, не хотите ли Вы выпить со мной чашечку чая?

mi hijo, mi muchacho* – мой сын, мой мальчик.
mi bella esposa* – моя прекрасная жена.

Отредактировано Айринг зу Даринейл (01.03.2014 01:21)

[AVA]http://s4.uploads.ru/0l3Zh.png[/AVA] Слушая ответ Сальмарила на строгий выговор Короны, Айринг, на самом деле, прекрасно знал, что Сальмарил – не весь Совет, и делать он может лишь то, что в его силах. Да и не входил Сальмарил в круг тех, кто, как знал Айринг, мало прикладывал усилий к направлению государства на верный путь мира и процветания. Посему и выговор был сделан напрасно, и Айринг, поняв, что слегка вспылил по отношению к Сальмарилу, несколько виновато, будто нашкодивший ребенок, опустил глаза, продолжая рукой неспешно поглаживать приютившееся на коленках пушистое создание. Услышав и осмыслив вопрос Сальмарила о том, что Король собирается действовать в одиночку, Айринг на мгновение оживился, подняв глаза и взглянув на советника исподлобья. Не так уж он в одиночку действовал порой вопреки Совету – все же, у Короля были люди, преданные его идеям и желанию отряхнуть страну от пыли и тлена замшелой старины… Но Айриг промолчал, немного небрежно махнув рукой и озарившись робкой, несколько даже таинственной улыбкой – он знал, что Сальмарил исполнит свои обещания, но этим же жестом намекнул, что пока про работу в одиночку вопреки Совету в слух и громко говорить ой как рано… Даже забивать этим свои мысли Айринг не стал. Ему еще предстоял допрос заключенной, поэтому мысли его должны были быть заняты совершенно другим, далеко даже не покушением на его жизнь и жизнь его супруги. Айринг искренне надеялся найти в разговоре с заключенной хоть одну тоненькую хрустальную ниточку, которая указала бы ему дорожку к пути, пройдя по которому можно будет раскрыть тайну исчезновения драконов в Даферанде и, по возможности, вернуть жителей поселений домой живыми и невредимыми. Но и об этом думать еще было рано – для начала нужно было бы хотя бы взглянуть той самке в глаза, снова, еще раз. Айринг тяжело вздохнул.
Советник не отказался от чая, чему Айринг тут же несказанно обрадовался – у него уже, если честно, от волнения тоже маленько пересохло в горле. Вновь повторив нехитрую манипуляцию со шнурком и вежливо попросив у примчавшейся фрейлейн принести им с Советником пару чашечек чая, Айринг уже всерьез прислушался к словам господина зу Фарда. Двинувшись торсом вперед и облокотившись о столешницу локтем, подперев подбородок кулаком, Айринг, прикрыв глаза, слегка отведя голову в сторону окна прислушался.
Приятно как никогда было слышать, что к Королю молодняк был настроен положительно. Это напрямую значит, что если Король вдруг отлучится от Короны на какое-то время, то ничего не случится и Совету накрепко заткнут рот до тех пор, пока Король не вернется и не расскажет, в чем дело. Теплые чувства к даферандской молодежи у Айринга не увядают уже много сотен лет, и, как видно из сказанного Сальмарилом – не напрасно. Не расплылся в нежной улыбке Айринг лишь потому, что его насторожила безуспешность попыток молодежи самостоятельно раскрыть дело об активизировавшейся деятельности нежити в топях, и, что самое страшное – отсутствие вестей от смельчаков.
– Сальмарил, – едва Советник закончил, Айринг обратился к нему, хотя тут же запнулся, словно бы не находил слов для того, что кружилось в голове и в груди. К этому времени Королю и Советнику уже принесли чай, и, запив переживания одним большим глотком, Айринг, вздохнув, все же собрался с мыслями и продолжил. – Сальмарил, друг мой. Вы имеете на молодежь, как я чувствую, даже большее влияние, чем Вам самому кажется… Прошу, осведомите своих учеников о том, что сейчас никому не стоит действовать в одиночку ни в топях, ни в опустевших поселениях – это не столько опасно, сколько рискованно для нас. Властям пока самим ничего неизвестно об этих пропажах, но мы стараемся, как можем. Пообещайте им от моего лица, что я сделаю все возможное, чтобы вернуть и диких драконов, и чьих-то родственников и близких живыми и невредимыми. Но только упросите их не создавать для власти новых проблем – неизвестно, что случилось с этими смельчаками, которые решили разведать это дело, – Айринг покачал головой, сдвинув брови и вновь спрятав нос за краем чашки, делая большой нервный глоток. Сердце Короля сломя голову колотилось о грудную клетку чуть ли не от самой лопатки. Он любил свой народ и каждая потеря, если он о ней узнавал, гулко отдавалась в его сердце, – Объясните им, друг мой, что эти смельчаки тоже могли стать жертвами той чертовщины, что там происходит. Каждый из народа драконов дорог Короне, а тем более, если это кто-то молодой, тот, у кого еще вся жизнь впереди. Упросите их поберечь себя. Вам достаточно всего лишь объяснить это Вашим ученикам – дальше это пойдет уже из уст в уста само собой, – Договорив до конца, Айринг закашлял, прикрыл запястьем губы. От волнения, охватившего его сердце, капля чая попала, как говорят не в то горло – чашечка Айринга, к слову, была сейчас уже пуста. Способ избавиться от этого болезненного кашля был, и Айринг быстро его применил, запрокинув руки за голову и разведя их в стороны – этот способ призван расширить грудную клетку, чтобы возможность дышать восстановилась и все нормализовалось. Уже через мгновение Айринг притих. Взглянув на опустевшее донышко чашки, все думая об этих юных глупышах, что отправились в ставшие призрачными поселения, Айринг, которому как будто в голову клином стукнуло, что нельзя терять ни минуты, прихватил со стола «Чистый разум», явно развернув торс к выходу. Дождавшись, когда милый зверь в преддверии того, что его мягкая подушка сейчас поднимется на ноги, соскочит с колен Короля, Айринг поднялся из-за стола и, одев двумя руками на голову серебристый символ своей власти, полным уверенности и решительности взглядом быстро обвел фигуру Советника.
– Идемте, Сальмарил. Быстрее начнем – быстрее закончим. Я не намерен больше никого ждать в тот момент, когда время уже изрядно обогнало меня на целую неделю и теперь собирается разворачивать свой ход против меня. Мы дали времени достаточную фору, и теперь – наш ход. Если нет пути назад, то он есть только вперед, и если нам повезет и мы сами вовремя свернем – мы обойдем нашу проблему кругом и окажемся за ее спиной, отрезав уже теперь ей пути к отступлению. На всякий случай будем готовиться к худшему, мой друг, будьте осторожны.
С этими словами, порывисто развернувшись к выходу из Кабинета, Айринг широкой походкой направился к спуску в темницы, даже не утруждая себя вспоминать дорогу, идя спонтанно и на удивление точно. У него была только одна цель – все узнать и, опираясь на то, что было узнано, вернуть в свою страну покой и стабильность. Каблуки сапожек гулко отстукивали ритм решительной походки Короля, несколько даже пугающим громогласным эхом отзывавшийся от высоких каменных стен, даже по коврам, не говоря уж о тех местах, где каменный пол был ни чем не покрыт.

[AVA]http://s4.uploads.ru/0l3Zh.png[/AVA]

По коридорам дворца гулким треском от стен отскакивал стук мощных каблуков сапожек на ногах Короля. Да уж, тут ничего не скажешь – эмоций королю не занимать, сколько ты не бейся. Эмоций у Короля было от рождения больше, чем золота в едва ли не самой богатой в мире королевской казне. И более всего его эмоциональность Короля выражалась в безумной непредсказуемости Айринга и в умопомрачительной и всеобъемлющей многогранности, которой он обладал. Из эмоций Айринг состоял весь – даже за самыми серьезными решениями, которые многие сегодня называли высшим проявлением мудрости Короля и самым ярким примером рационального решения, принятого на холодную голову, на самом деле стояли самые глубокие эмоции, наблюдавшие за происходящим из-за кулис большой сцены в сердце Короля, на которой порой за минуты разыгрываются самые трогательные, трагичные, прекрасные и неповторимые действа… Айринг был актером всегда, но его театральные постановки в отличие от тех, что разыгрывают довольно недалекие в своих убеждениях существа, всегда были ориентированы на счастливый конец. В этом и заключается такой простой секрет такого большого сердца Айринга, которому поистине порой бывает очень тесно даже в такой широкой груди, как его.
Айринг, услышав предостережение об эмоциях от Сальмарила, лишь едва заметно усмехнулся, не замедляя шага, но при этом прикрыв глаза. Ну конечно, о каких эмоциях может быть речь… Они же идут говорить с пострадавшей, а не с убийцей… К счастью, идти им пришлось недолго – архитектура драконов, как общее культурное достояние нации, отличалась не только своим фирменным гигантизмом и ни с чем в сравнение не идущей утонченной красотой и любовью к деталям, но еще и практичностью, поскольку в одном ей нужно уместить целых два, с чем в ходе истории, под чутким руководством талантливых архитекторов Даферанда, она превосходно справилась. Пройдя первый и самый длинный на пути Айринга и Сальмарила до нижних этажей дворца светлый коридор, являющийся своеобразной «аллеей славы», на стене которой, противоположной огромным витражным окнам, висели портреты в полный рост едва ли не всей дворцовой элиты, Айрингу и Сальмарилу предстояло спуститься на несколько этажей ниже, до следующего коридора, по изящной винтовой лестнице, которая пересекала несколько десятков внушительных по размерам и высоте этажей несколькими десятками тысяч ступеней. Впрочем, прежде, чем ступить хотя бы на первую ступень этой грандиозной лестницы, Айринг на секунду остановился напротив портрета, на котором был написан… Элронд. Стоявший в окружении бюстов величайших полководцев всего мира, бережно завернутый в агрессивного алого цвета тогу, из-под которой кое-где поблескивают металлические элементы легкого доспеха, больше предназначенного для показухи, чем для битвы, положа руку на обильную стопу стратегических карт и чертежей осадных орудий, лежащих на столе, другой рукой решительно опершись на могучее копье, даферандский генерал смотрел куда-то далеко сквозь зрителя картины, взор его был полон смелости, решительности и устрашающей холодности. Да, Айринг хорошо знал, что изображено на этой картине, ему даже не требовалось взглянуть на нее для того, чтобы представить себе лик брата с нее. Да, Айринг хорошо помнит, как долго пришлось ему уговаривать младшего брата, чтобы он позволил написать художнику хотя бы его лицо… Бедный Элронд. Сколько не объясняй ему, что они с братом – одна семья, он все равно всегда один… Айрингу было порой невыносимо осознавать эту, такую простую для народа драконов, но такую непонятную и сложную для их Короля истину, гласившую, что даже будучи детьми одной матери, выходцами из одной кладки, да даже порой едва ли не из одного яйца – братья все равно могут быть настолько разными, что человеческий взгляд и даже взгляд эльфа зачастую неспособен признать между ними никакой братской связи. Больше всего Айрингу хотелось понять, почему Элронд так отгораживается от него, будто бы боится? Чего бояться? Того, что твой брат – Король? Или того, что у него не всегда есть время пообщаться? Или просто невзлюбить его за то, что родители, кажется, больше его любили? «Ерунда все это, Элронд… Ты – мой брат… Когда же ты поймешь, что это больше, чем просто красивое словцо? Родители любили нас одинаково, просто ты был рожден свободным, а я был рожден для того, чтобы стать Королем. У тебя всегда был выбор, даже когда ты покинул дом. А когда я покинул дом – выбора у меня все равно не было…» Едва эти мысли пронеслись в голове Айринга, как он вновь начал входить в ритм своего шага, продвигаясь вдоль ковровой дорожки дальше, к лестнице.
Уж кому-кому, а обитателям и гостям дворца бояться многотысячных ступеней лестниц дома августейших правителей было не нужно – лестницы дворца, особенно такие большие, испокон веков были зачарованы: спустившись на одну ступеньку здесь – спустишься на предпоследнюю ступеньку с другой стороны, а поднявшись на одну ступеньку там – очутишься на самой верхней ступеньке здесь. Все очень просто! Так, Сальмарил и Айринг за весьма короткое время преодолели весь свой путь, лежавший через первую лестницу и последующий за ней второй коридор, затем – через вторую лестницу, после которой их путь лежал через коридор, освещенный многочисленными лампадами, на стенах которого из камня была высечена едва ли не вся история Даферанда, начинавшаяся с фигур двух умирающих Богинь, души которых раскалываются на мелкие осколки и просыпаются по всему миру смертоносным дождем, вонзаясь в тела представителей истинных рас, заканчивая сценой, повествующей о коронации Короля Айринга и его свадьбе с невестой, Таэраль зу Азнор, вошедшей в историю страны как самая пышная свадьба всех времен. Но на этот раз Айринг на мгновение замедлил шаг уже возле сцены, изображавшей гибель Великих Предков, Тилии и Рагнора, которых своими загребущими лапами забирает в свое вечное покаяние Смерть. Грустная сцена… Не только здесь, на рельефе, но и в жизни Айринга. Он знал Короля и Королеву лично, для Рагнора и вовсе был фаворитом, юношей, в обязанности которого входило развлекать Короля беседами и быть при нем почти всегда на балах и приемах, при выходах в свет. Именно благодаря этому и Айринга, как бы он не относился к Предкам равнодушно, эта трагедия в истории его страны изрядно заставила погоревать… Впрочем, не об этих тоскливых вещах при взгляде на почти стершийся рельеф нужно было думать Айрингу. Вновь ускорив шаг, он все думал о пленнице в темницах.
Наконец, преодолев еще один коридор и одну лестницу, Советник и Король почти что оказались в большом холле дворца, кишащем представителями чиновничества, дипломатии, элиты аристократии еще многими третьими лицами. Чтобы нырнуть в эту огромную галдящую толпу, достаточно было сделать несколько шагов до парадной лестницы. «Позвольте, мой Сальмарил, мы обойдем, – мягко попросил Айринг, прижавшись плечом к одной из колонн пролета-коридора, шедшего от винтовой лестницы наверх в другую часть коридора и к парадной лестнице холла, слегка отвел рукой тяжелую синюю занавеску, отделявшую его от взглядов из зала по ту ее сторону, и вглядываясь через малую щель в эту огромную толпу, – Я не хочу сейчас оказаться в центре этой толпы, если Вы меня понимаете», – и, едва произнеся последнее, не дожидаясь ответа, Айринг, резво отпрянув от сводчатой арки-окна, занавеска которой так же резко колыхнулась вслед за уходящим правителем, направился в совершенно противоположную главной лестнице сторону, будто бы почувствовав, что уже излишне засверкал своей короной на публике.
Едва они спустились по лестнице в другой стороне от холла, как очутились в просторном и широком коридоре, который шел постепенно вглубь дворца на спуск. Им предстояло пройти его – и вот, как и следовало ожидать, они окажутся в темницах. Айринг ускорил шаг – ему не хотелось спускаться в это место снова ровно столько же, сколько хотелось и поскорее его покинуть по завершении здесь дел. По мере того, как Сальмарил и Айринг спускались все глубже под фундамент дворца, огни в лампадах на стенах становились все холоднее по цвету и тусклее. Едва их стало видно на горизонте подъема перед площадкой с распутьем, стражники, стоявшие у входа в каждые из трех ворот, закопошились. К тому моменту, когда Король и Советник оказались уже у самого порога тюремного комплекса, находившегося под самым дворцом, но чуть выше великой библиотеки, свет вокруг был уже лазурным и синим, что мало согревало взгляд. Площадка перед входом в темницы была поделена на три пути, каждый из которых вел в ту или иную часть темниц, а так же в следовательские залы. Железные ворота поднялись лишь в арке, ведущей к среднему пути – там располагались следовательские залы и через них королю пройти будет безопаснее всего, так как кто-нибудь из тюремщиков обязательно обязан прицепиться к Королю, дабы оберегать его и сопровождать, а так же  усмирять возмущенные возгласы в сторону Его Величества других заключенных. Ничего не поделаешь, так нужно. Едва «железный занавес» арка подняла, как Король устремился к лестнице, ведущей еще ниже, вглубь под землю. Свет вновь начал становиться теплее, это не могло не радовать. Едва Сальмарил и Король спустились, как очутились в небольшом коридорчике, с обеих сторон вдоль стен которого были двери, ведущие в кабинеты тюремщиков и следователей.
– Закройте уши, мой Сальмарил, – заботливо шепнул Айринг, чуть повернувшись к Советнику.
Не утруждая себя стуком в каждую из этих дверей, будучи несколько недовольным тем фактом, что их никто не встретил, Айринг, сурово нахмурившись, гаркнул в половину той силы своего голоса, при которой у слышащих этот львиный рев могло несколько мгновений звенеть в ушах:
– Итак, господа тюремщики!! Никто не желает сопроводить Его Величество и члена Пресветлого Совета Мужей Тринадцати к недавней заключенной!?

Ждать хотя бы шороха высокопоставленным чинам королевства драконов пришлось около двух минут, затем раздались тихие шаги стражника. Он был в человеческой ипостаси. Темный толстый плащ накинут на плечи, под ним не очень чистая одежонка простого стражника, не раз прикладывавшегося к спиртным напиткам. Зияли черные пятна от пролитого горячительного и еды на темно-бурой рубахе. Штаны были небрежно напялены, и складывалось впечатление, что надзиратель мирно спал после хорошего обеда и выпивки. Лицо его было немного одутловатым. Подбородок разделен на две части ямкой, губы красные и пухлые, словно креветки, нос ровный, но кости под кожей специфически выпирают, как будто говоря, ему не раз перепадало от лихого кулака. Глаза круглые совиные, а еще чаще осоловелые. Шевелюра представляет собой некое подобие тусклой соломы, торчащей в разные стороны. Вертикальные зрачки смотрели в пол, избегая глядеть на короля. Хриплый голос начал говорить приветственные слова, заикание и глотание слов окончаний выдавало волнение. Стражник стал быстрым порывистым шагом направляться к одной из камер, часто останавливаясь и оглядываясь. На ходу надзиратель пытался рассказывать о заключенной, хотя никто его об этом и не просил.
- Ну вот. Привезли эту дракониху, Ваше Величество и ваше Советничество. А она-то все ревет и ревет не по-драконьи, так истошно, аж сердце из груди выпрыгивает, словно в ней страсти из Бездны кувыркаются. Прям как в том анекдоте о неверной жене и, - премерзко хихикнул, поспешно закрыл рот рукой с неухоженными ногтями и волосатыми толстыми пальцами, - шож это я такое говорю.
Взмахом руки и подобострастной улыбочкой, открывавшей отсутствие некоторых зубов, попытался дать понять, то мол не слушайте бедного идиота. Продолжил, помогая себе в разговоре, точнее монологе, всевозможными жестами:
- Совсем не ведаю, что говорю. Так вот. Ту бесенявую драконику притащили. Уже вся в цепи закованная, но всем страшно, что порвет и их. Так в ней сила и кипела от безвумия-то. Страсти, страсти, Ваше Великолепие и Ваше Благородие. Но вот мы и пришли.
За толстыми металлическими, почерневшими от времени прутьями решетки, было тихо и столь же темно. Стражник перешел на громкий шепот:
- Ее буйство успокаивается, когда отключаешь свет. В темноте демонам покойней.
Выражение лица было испуганным и молящем. Руки дрожали, выбирая из связки нужный ключ. Страх перевалил за край, сделав глаза на круглом лице почти по днищу от пивной кружке. Он зажимал в пальцах нужный ключ, на лбу выступил пот:
- Может, ваше Высокородие, больше не нуждается в услугах вашего мелкого слуги? У меня желудок скрутило как-то. Но вашему Сияшеству и высокоуважаемому Господину  не интересно об этом знать. Язык болтает, а голова не смыслит.
Но к двери трус так и не прикоснулся, зажимая в потной ладошке ключ и понурив свою лохматую голову.

Отредактировано Наблюдатель (23.03.2014 01:48)

Сальм выпроваживает новоприбывших, оставляя короля с заключенной.
Дракониха была чуть больше теленка. Ее иссиня-черную броню стискивали всевозможные цепи, судя по тому, как они поблескивали яркими всполохами желтого цвета, путы были заговорены и укреплены, если с помощью магии, то уж точно с помощью алхимии. И все же самка была красивым представителем своего рода. несмотря на малый размер, который был явно следствием малого возраста, изгибы чешуйчатого тела были изящны, в ней не было той грубой мощи, что подчеркивалась резкими чертами громадного тела сильного дракона. Белый гребень начинался пяти сантиметровыми щипами от сочленения затылка и шеи, по мере продолжения возрастая и венчая спину в районе бедер уже десяти и более сантиметровыми навершиями. Затем снова уменьшаются в хвосту. Голова увенчана кривыми белыми рогами, темно-золотые глаза с вертикальным зрачком подернуты белесой дымкой безумия. Хвост тихо позвякивает цепями, которые сдерживают его безудержный танец. Когти на лапах во многих местах либо вырваны, либо сломаны и сочится темная кровь, которая очень жидкая, видимо проклятие не только затуманило сознание, но и вызвало странные изменения с телом, что в свою очередь наталкивает на мысли о скорой смерти представительницы рода драконов. Пол так же усыпан чешуей, даже крепкая броня не выдержала вечно сомкнутых цепей на теле, которое хочет вырваться и не пребывает ни минуты в спокойствии. Пасть несколько обугленная, поначалу ее хотели сомкнуть оковами, но это нисколько не помогло от выброса пламени. Больная, как будто, не чувствовала боли. Вот и сейчас при входе в ее камеру кого-то нового дракониха испустила приветственный залп и заревела, теперь цепи натружено звякнули не только на хвосте. Самка пыталась вырваться и растерзать существо, что появилось в ее камере.
Какими бы весомыми не были доводы Сальмарила, следователь все же отцепился от подручного Короля и направился к камере. Услышав рев драконихи, шаги мужчины стали быстрее. Он не сомневался, что Его Величество сможет за себя постоять, но все-таки лучше прекратить этот бессмысленный государственный допрос побыстрее. Несколько приблизившись к камере, следователь взволнованным голосом на повышенных тонах произнес:
- Это ни к чему не приведет, Ваше Величество. Она безумна, сколько я ее не допрашивал, она отвечала только желанием растерзать ближнего своего и ревом. Не мучьте ни себя, ни ее - это может быть опасно. 
Этот высокий (1,85 м) подтянутый мужчина обладал так же шестым чувством, что сейчас тренькало в груди каким-то сигнальным звоночком. Но вытащить Короля из камеры не позволила бы честь, точнее отсутствие таких полномочий, как таскание Короля от опасных мест.

Элронд зу Даринейл
В ответ на причитания Ариоки Элронд сделал вид, что не слышит их. Да, Король послал ее за ним, но вне зависимости, где может поджидать опасность, с Ариокой должен быть хоть кто-нибудь. Не хотелось терять еще кого-то близкого и знакомого. Как Наэстру в свое время…
Путь до кабинета был недолгим: королевский дворец изобиловал зачарованными лестницами и коридорами, посему оказались они возле входа в соответствующее крыло уже через несколько минут. Обстановка вокруг, конечно, была воодушевляющей и прекрасной, как и подобает дворцу, но мысли Элронда были заняты другим, несовместимым с любованием всем этим благолепием… В какой-то момент, прежде чем ступить на очередную зачарованную лестницу, Элронд остановился. Он понял, что ему нужно хотя бы переодеться, немного подготовиться к встрече с братом. Хотелось, чтобы эта встреча прошла как можно быстрее… Поставив уже поднятую в сторону ступеньки ногу назад, зу Даринейл-младший резко повернулся к своим спутникам, в частности – к Ариоке.
– Хорошо. Давай договоримся? Я временю с эскортом для тебя, ты – не говоришь Королю, что я был в горах? Договорились? – Элронд машинально мягко прихватил Ариоку руками за плечи. С виду все было нормально, но Элронд не знал, что смотрел на нее сейчас глазами нашкодившего мальчишки. Да, у него бывало такое… – И я вовсе выброшу мысль об эскорте до следующего раза, если ты проводишь этого юношу к Королю и представишь его. А мне надо… Немного подготовиться.
И, не дожидаясь ответа, Элронд молниеносно обошел Ариоку сбоку и устремился в противоположную часть уже пройденного ими коридора. За ним прытью устремились и его пушистые подруги.

Далее очередь отписи:
Ариока зу Аркантейл,
Феарив,
Озирис зу Макнамара.

Отредактировано Наблюдатель (26.04.2014 11:59)

[AVA]http://s4.uploads.ru/0l3Zh.png[/AVA] И ведь Айринг, как и всегда, незаметно для себя самого зачастую, как в воду глядел – лишь от следователя здесь будут в ближайшее время жуткие неприятности.
Пока Айринг пытался приблизиться к несчастной самке, она прижималась все это время к стене, испуганная тем, что жертва ее «теплого» приветствия не превратилась в горсть углей и пепла. Айринг был уверен в том, что девочка сохраняет в себе хоть маленькую каплю сознания и разума, поэтому, отворачиваясь к следователю, дабы отчитать того, в сознании допускал лишь очень малую вероятность того, что она вопьется своими больными и израненными зубами ему в руку, погребя в своей пасти и уж если не всю руку Короля, то ее добрую половину, по локоть. Однако едва Айринг закончил строго рычать на следователя, как на непоседливого ученика его учитель, позади него, кажется, начала твориться настоящая чертовщина.
Едва Айринг резко повернулся в сторону самки, находившейся от него всего в пяти шагах, среагировав на оголтелый лязг зачарованных цепей, как глаза у него широко распахнулись, а взгляд утонул в мгновенном, но затапливающим своей массивностью испуге – соизмеримая с размерами добротного теленка или, точнее для этого случая, хорошо откормленного сильного волка, туша самки готова была прямо сейчас рухнуть на Айринга и буквально растерзать его на мелкие куски! Айринг едва успел очухаться от охватившего им на мгновение ужаса и отскочить на четыре шага назад, пригнувшись, чтобы голова его не слетала под яростным взмахом не очень большой, но крайне сильной когтистой лапы самки дракона. В груди у Айринга безумно заколотилось сердце, когда самка, не выдержав такой наглости, и вовсе встала на дыбы, открыв свою глубокую и ставшую теперь уже отвратительной окровавленную и наполовину беззубую пасть в сторону Айринга. Король выставил руки вперед, чтобы прикрыть глаза от яркой вспышки огненного света, которая будет сопровождать сейчас очередной залп яростного огня, вырывающегося из пасти самки.
Храбро выстояв очередной натиск яростного огненного крика самки, Айринг, наконец, начал отдавать себе отчет в том, что происходит. Ему нужно было очень спешить, если он хочет добиться того, зачем пришел сюда. Ему было очень горько, что он не знал, с чем связано нахлынувшее на Даферанд бедствие, и в этой самке он видел пока единственный шанс  узнать, как же помочь своему народу и ей в том числе. Айринг искренне надеялся, что в мире нет ничего, что способно полностью лишить дракона рассудка, а уж тем более – подчинить его своей воле. Дракон – это Осколок, с ним не так-то просто справиться. Айрингу нужно было подойти ближе и хотя бы разок коснуться несчастной жертвы чьего-то злого умысла или неблагоприятного явления, но Айринг… не успел… не успел в буквальном смысле.
Как бы горько это для него не выглядело, но испустив последний вздох, спев свою лебединую песню, изрядно подкоптив потолок камеры, самка упала замертво к ногам Айринга! Ошеломленный Король, едва отошедший от накрывшего его огненного залпа, завидев смерть пленницы понял, что не может и пошевелиться. Вокруг стало очень тихо, лишь сердце пленницы нарушало воцарившуюся тишину своими последними, мощными ударами. Из самки, кажется, отовсюду сочилась темная-темная кровь, воздух камеры, наполненной дымом, наполнился теперь еще и жутким кисло-соленым запахом свежего трупа, в котором явственно чуялись отголоски тошнотворно-сладкого запаха горелой плоти. Айринг закашлял, заслонил рукой рот и нос, надеясь таким образом хоть немного отфильтровать воздух, чтобы не надышаться всей этой дрянью, он согнулся, схватившись свободной рукой за раздираемую задыхающимся кашлем грудь.
Айринг понимал, что это конец. Мысли в голове его проносились быстро, настолько быстро, что он даже решил не придавать этому значения. Айринг хотел было развернуться, чтобы выйти из камеры, но вот тут-то и началось то, о чем внутренний голос в виде сна сегодня так активно предупреждал его с утра…
Магический фон вокруг раскалился, и для Айринга, как для мага, так, словно металл – докрасна. Все тело мага начали пронизывать холодящие, сухие и колкие ощущения. Айринг почувствовал себя так, будто бы находится на дне стеклянного куба с водой – так давил на него сверху и со всех сторон воздух, как вода на дне. Айринг попытался позвать Сальмарила – ведь ключ от камеры у него, но, взглянув в сторону решетки, Айринг лишь исступленно уставился на следователя – тот ничего не делал, лишь глядя на то, как магия, излучаемая, по всем признакам, умершей самкой, постепенно, миллиметр за миллиметром сгибала Короля, с нетерпением дожидаясь, когда же он припадет к земле. Сам же следователь, к удивлению Айринга, даже не шелохнулся.
– Ну что же Вы стоите!? Разыщите зу Фарда! Я отдал ключ от камеры ему! Господин следователь!? – Айринг наконец нашел в себе силы закричать. Но в ответ на его тревожный крик следователь, кажется, даже не шевельнулся. Айринг зажмурился. Он сам слышал себя так, словно бы в ушах у него было по уплотненному куску ваты, очень хорошо туда затолканных, а теперь вот, у Айринга еще и помутнело в глазах… Да, мир для Айринга перевернулся с ног на голову, когда и без того раскаленный магический фон этого место теперь обрел четкие очертания, став густым и вполне понятным и осязаемым для Айринга. Да, это была Темная Магия. Самая страшная и самая понятная и легкая для Айринга, как для Светлого мага, но даже ему подобная сила встречалась за всю его жизнь не так много раз… Айринг еще стоял на ногах, но чувствовал, что слабеет.
Еще минута – и словно бы чьи-то зубы впились Айрингу в ноги под одеждой, а вокруг бушевал неистовый свет очерченного вокруг Айринга кровью умершей пленницы рунный круг. Айринг, кажется, ничего не мог поделать, его сердце, колотившееся сейчас в его теле, которое заставили врасплох, с безумной частотой и силой перекачивало кровь, приливающую в голову. Айринг уже попадал в такие ситуации и, не имея сейчас никакой надежды на следователя, который встал по ту сторону камеры, как истукан, Король должен был выбраться отсюда.
Айринг был не лыком шит, и он помногу раз благодарил высшие силы за то, что был удостоен чести родиться драконом. Такую огромную тушу, полную плоти и крови, не сразу мог взять даже самый смертоносный яд и самое болезнетворное проклятье – мысленно Айринг запустил внутри себя механизм перевоплощения. Через пару секунд он даст волю своему истинному образу и на волю вырвется огромное, опасное, и в то же время красивое и смирное существо – истинный облик Короля Даферанда, единственного в своем роде дракона с «жемчужной» чешуей!
Силы глоток за глотком уходили из Айринга в никуда, в невидимую жадную глотку заклинания Паутины, но вырывавшаяся из Айринга магическая мощь, кажется, растаптывала эту паутину, так как теперь из-за безумного накала магического фона, смешанного из двух совершенно противоположных энергий, кажется, сам воздух коснулся каменных стен, которые шумно, не жалея осыпавшихся пыли и песка, изошли неглубокими, но видными трещинами.
– Я Вам не мешаю, великий Айринг зу Даринейл. Я – ключевая фигура, несущая Вам смерть, – Айринг чувствовал, как быстро его обволакивает мощное магическое облако, когда со стороны следователя щелкнул арбалет, с которого запустили тяжелый арбалетный болт. Айринг слышал и то и другое, но ничего не видел, так как закрыл глаза на то мгновение, пока чувствовал, как из беззащитной в данной момент гуманоидной оболочки словно «вылезает» это огромное исполинское могущественное, существо, которым он сейчас станет, которое разрывает путы Паутины и разрывает замкнувшийся вокруг него рунический круг.
Настигнуть сердце Айринга за всю его жизнь доводилось только одной стреле! И даже этому чуду зачарования, настигавшему сейчас исполинскую фигуру «солнечного» дракона, заточенного в этой камере, вонзиться в сердце Короля, вытеснив из него стрелу любви, было не суждено! Еще пару мгновений оставаясь почти неподвижным айсбергом в центре камеры, Айринг лишь успел перевести взгляд огромных ярко-светящихся золотистых глаз на следователя, как ему в бок, где-то между ребер, вонзился, пройдя в какую-то неприметную щель между чешуек, этот самый арбалетный болт!
Айринг неистово взревел, не столько от боли, сколько от охватившего его гнева на предателя. Стены многострадальной камеры зашатались и заходили ходуном от такого рева Короля. Буквально в считанные секунды его тело быстрыми движениями очертило в пространстве камеры скользящий и быстрый узел, и в следующее мгновение Айринг, разинув зубастую алую пасть и выбросив вперед когтистые лапы, молча и с глухим ревом кинулся на казавшиеся в сравнении с ним соломинками железные прутья решетки. С треском и скрежетом в мгновение ока они согнулись и отошли от стен – предатель не должен убежать и будет справедливо наказан за свою попытку цареубийства. Айринг был не брезгуя готов раскусить его напополам, что он и попытался сделать, с треском и шумом щелкнув челюстями. Однако Айринг чувствовал, что магический запас его истощен и что тело его капля за каплей покидают силы…

Мысленно я недовольно вздохнул. Ну за какого идиота меня надо принимать чтобы повторять это по нескольку раз? Я и без подсказок бы догадался…
Впрочем что-то я разнервничался…
Прикрыл глаза, плавно вдохнул и выдохнул.
- Иду.
Девушка довела меня до дверей кабинета.
Вот только короля на месте не оказалось.
Я с неуверенным видом остался у дверей. Девушка-то может тут и своя, а вот мне было неловко.
И интересно… что со мной сделают когда узнают что я там понатворил. Тем более если отец не появится достаточно скоро и не принесет артефакт.
- Я Феарив, - представился я, чтобы не затягивать молчание.

Советник коротко кивнул, принимая ключи от камеры, в которую зашел Король и отошел к стене, краем глаза наблюдая за происходящим вокруг. Мало ли, то может случиться. А понапрасну рисковать жизнью Его Величества - затея не из лучших. Вовсе нет.
Все равно ничего не сделать, пока указаний не поступит, или ситуация не выйдет из под контроля. А делать этого она пока решительно не собиралась. Вот и славно. Сальмарил посмотрел на фрейлин и стражников, готовых  при необходимости сделать все, чтобы успокоить самку и не дать пострадать Королю. Благородные драконы, уважающие своего правителя. Что и говорить: зу Фард смело предположил, что опасности нет. К тому же, раз уж Король столь уверен, то почему он должен сомневаться? Разве это не то, что может только спровоцировать несчастный случай, очередной инцидент. Доверять кому-то из здесь присутствующих смысла он не видел. Буйные времена. Кто знает, как все может обернуться, и кто следующим постарается вонзить нож в спину. Однако бдительность его заметно притупилась. Сальмарил так глубоко ушел в свои мысли, что особого внимания на происходящее не обращал. Разве что на слишком настырного следователя.
Как бы советник не старался доказать, что заходить сейчас в камеру не то что рискованно, а совершенно невозможно, остановить дракона ему не удалось. Нет, тот не смог зайти: ключи-то до сих пор были у Сальмарила, но вот подойти к решетке - запросто. Страж только вздохнул и прошел в сторону, прямо противоположную выходу из подземелий. Нет, он не собирался уходить далеко. Но сейчас видно было, что там он явно лишний, а лишний раз маячить перед глазами - не лучшая затея. Так он опрометчиво думал, отходя от камеры на несколько десятков метров.
Голос, правильнее сказать даже нечто напоминающее смесь грозного рева и крика, Его Величества донесся до советника, заставляя того остановиться и простоять так по меньшей мере с полминуты, не понимая, в чем дело, после чего резко развернуться и быстрым шагом направиться обратно к камере, вновь остановиться - на этот раз буквально на несколько секунд, услышав треск и скрежет.
Не составляло труда догадаться, что нечто "непредвиденное и опасное" все же произошло. А он, вместо того, чтобы быть рядом, наоборот находился дальше, чем можно было бы. И он корил себя за этот проступок.
- Ваше Величество! - Сальмарил бросился к Айрингу, не понимая, в чем причина столь болезненного вида Короля. Или это просто свет такой? Не могли же силы стремительно покидать правителя Даферанда только от одной несчастной стрелы в боку?
- Прошу прощения, Ваше Величество. Пожалуйста, постарайтесь не дергаться. Стрелу следует извлечь.

Фенрир зу Эбраг
Из соседнего коридора на встречу парочке вышел высокий под два метра ростом, облаченный в тяжелую броню, с королевским гербом на груди мужчина. Помимо оружия на поясе, в руке он держал небольшой пузырёк с красной жидкостью. Своей фигурой он закрыл проход для не слишком торопящихся драконов. Медленно смерив взглядом обоих, он признал в Ариоке зу Аркантейл, королевского гонца он серьёзно сдвинул брови и грубо сказал:
- Аркантейл, ты свободна. Мальчишку я забираю с собой.
Женщина попыталась что-то ответить, но одного испепеляющего взгляда и злобной гримасы на лице мужчины хватило, чтоб отбить желание возражать и она стараясь не испытывать более терпение Фенрира зу Эбраг – командира личной канцелярии короля и советника по безопасности, удалилась.
Взгляд Фенрира упал на мальчишку, глаза сощурились и стали похожи на две хищные щёлки. Советник издал низкое рычание, показывая своё раздражение и недовольство случившимся, и положив руку, на эфес меча заговорил:
- Ты вероятно виновник «торжества», - с большой толикой иронии произнёс мужчина, и осмотревшись по сторонам, удостоверяясь, что никого вокруг нет продолжил, - давай рассказывай: что и как произошло. Советую быть искренним, так у тебя больше шансов остаться целым.

Отредактировано Наблюдатель (28.05.2014 18:57)

Фенрир слушал, молча, скрестив руки на груди. Капитан стражи временами посматривал по сторонам, удостоверяясь, что все заняты своими делами. Мальчик закончил говорить, и дракон медленно пошел по коридору в сторону выхода, ближе к отравленному королю. «Без артефакта нельзя вернуть в нормально состояние» - задумался Фенрир. Его шаг стал более тяжелым, словно мысли имели вес. Оборачиваясь через плечо, он сказал:
- Чего встал? Пошли!
На их пути практически не попадались другие обитатели замка, командир молчал, на его лице отражался груз мысли. На самом деле он рассуждал о своих проблемах, ведь если король умрёт, то кто будет новым королём? Они подбирались к выходу, как дорогу им перебежал стражник:
- Господин зу Эбраг, - запыхавшимся тоном проговорил он, - вы взяли?
Фенрир молча достал из кармана бутылочку и передал её стражнику, а затем жестом отослал его. Стражник побежал со всех ног. Целебное зелье, за которым ходил командир. Двери на улицу внутреннего двора. До улицы было всего метров десять, Фенрир остановился и снова обратился к юному дракону, окончательно разобравшись со своими мыслями:
- Значит у отца, говоришь? Подождём.