Дневной свет скользил по тонкой деревянной стене, покрытой тончайшей тканью - и всё-таки пробирался через небольшое окошко наверху, освещая просторное и почти пустое помещение. Пол, покрытый зеленоватыми с золотистыми узорами циновками, ниша в дальней стене, плетеное кресло со средней высоты спинкой, в котором настоящий момент располагалась девушка, а рядом с ним - столик с разложенными на нем инструментами для рукоделия. Разбегаясь по углам, солнечные лучи успели выделить хрупкую, однако всё еще величавую фигуру немолодой женщины в роскошно вышитом изумрудном ханьфу с белой окантовкой.
- Ши-юй, твоя вышивка опять испорчена. У тебя дрожат руки? Ты нехорошо себя чувствуешь? - женский голос звучал встревоженно и печально. Девушка кивнула, поджимая губы и опуская глаза. Она не стала говорить, что очередной неловкий штрих на её вышивке - следствие никак не аккуратности, но раздражения. Ши терпеть не могла рукоделие: оно требовало изрядной усидчивости и тонкости движений, с которыми у неё всегда были проблемы. И вновь и вновь слушая упреки тетушки, каждый раз старательно представляла, как старательно заматывает её в тугой кокон из ниток, словно гусеницу шелкопряда, затыкает ей рот полотном, а иглы выбрасывает куда-нибудь - в лучшем случае. Но сейчас перед ней стояла матушка, чей жалостливо-сочувственный взор преследовал Ши неотступно, и это действовало на нервы порой даже больше, нежели ворчание. - Тогда иди, приляг. И обязательно скажи Юаньнян, чтобы закрыла окно.
- Как скажете, матушка, - склонила голову девушка, подбирая подол бирюзового ханьфу и поднимаясь с кресла. Изумрудный пояс с незаконченной вышивкой, изображающей крохотных черных птиц, остался лежать на столике - его потом заберут служанки. Следующие же слова матери застали её врасплох, заставив замереть в полупоклоне, сжимая шелк одежды в руках.
- Поужинаешь сегодня одна и ложись пораньше. Мы с отцом и тетушкой через несколько часов отправляемся в столицу, повидаться с Мэй Ланем. Он получил чин лин-ши, однако его начальник не позволил ему отлучиться хотя бы на день. Мы вернемся через несколько дней.
Уголки губ Ши досадливо дрогнули: старший брат был единственным, кто деликатно избегал необходимости участвовать в том представлении, что разыгрывал весь клан Юань уже много лет, и более того - по мере сил поддерживал сестру. И сейчас они, разумеется, увиделись бы с большой радостью - да только родители распорядились иначе. И потому вслух девушка лишь сказала смиренным голосом.
- Я прислушаюсь к Вашим словам, матушка, - и, дождавшись таки дозволительного жеста, вышла.
Идущая по коридору дочь да-сы-ма Юань была совершенно здорова и даже, можно сказать, красива: идеальный для женщины рост и хрупкая тоненькая фигура делали её похожей на ивовую ветвь, движения, преисполненные грации, светлая кожа, четкий овал лица, тонкие нежные руки и крошечные, даже без сподручных средств, ступни. И тем не менее, знахари, астрологи, монахи и ведуны неизменно находили у неё ужасающие проклятия и болезни, одно за другим, стремясь нажиться и, одновременно, не желая разбивать слабое сердце нежной и добродетельной министерской жены, глубоко убежденной в слабом здоровье собственной дочери. Именно эта убежденность позволяла скрывать от всего остального мира непоправимое уродство той: волосы, что белее снега на горных вершинах, и глаза цвета льда, отражающего свет голубой луны.
Всколыхнулась, чуть сдвигаясь в сторону, шелковая занавесь - Ши вошла в свою комнату: такое же просторное помещение в зелено-алых тонах, в дальней стене шкаф-ниша, под окном, задрапированным в настоящий момент шелком, невысокая кровать с балдахином, тумбочка из резного дерева со стоящим на ней множеством плошек и пузырьков с разными снадобьями, которые удостоились презрительно-раздраженного взгляда беловолосой. Её от этих лекарств мутило, а вовремя выбросить очередную порцию куда-нибудь получалось далеко не всегда.
Сейчас же, пользуясь моментом, она подошла к окну, аккуратно отодвигая занавеску, во второй руке держа один из фиалов, однако в этот момент за её спиной раздался знакомый голос.
- Прошу прощения, госпожа, я как раз собиралась сделать это. Вернитесь в постель, пожалуйста, я принесла воды для лекарства, - Ши недовольно стиснула зубы - не успела. Впрочем, быстро вернула себе бесстрастное выражение лица, незаметно ставя пузырек с порошком обратно и устраиваясь на постели. Юаньнян - молодая женщина с высокой прической и небольшим шрамом на виске - закрыла окно, погружая комнату в полумрак, и поднесла ей чашу с водой и несколькими плошками с лечебными снадобьями. Рот заполнила привычная вязкая горечь, девушка спешно сделала несколько глотков ледяной воды бессильно опустилась на подушки, чувствуя, как тело наливается сонной тяжестью, голова мерзко гудит, а перед глазами плавают цветные пятна. Сон был сочтен ею за избавление.
Когда она проснулась, в комнате было совсем темно - похоже, наступил вечер. Самочувствие, кстати, улучшилось: слабость отступила, головная боль прошла.
- Госпожа, вы уже проснулись? Как вы себя чувствуете? Прикажете подать ужин? - Юаньнян, как всегда, буквально сердцем чувствовала, когда в ней могла возникнуть необходимость.
- Сносно, - Ши улыбнулась уголками губ. - Матушка с отцом отбыли?
- Полчаса назад, - склонила голову управляющая, чем вызвала у беловолосой мимолетный, однако довольный прищур.
- Вот как. Тогда действительно подай ужин - и составишь мне компанию за столом? Выпьем немного, расскажешь мне, что в доме происходит - а то матушка меня из покоев не выпускает почти, вот и тоскую одна почти всегда, - её голос выражал искреннюю печаль. - А ты, я же вижу, трудишься неустанно, присесть некогда - отдохни сейчас, посиди со мной.
Юаньнян сомневалась недолго. Она и в самом деле старательно исполняла свои обязанности и держала в ежовых рукавицах всех прочих слуг, однако, как и всех живых людей, у неё были свои слабости: управляющая очень любила похвалу от вышестоящих - и выпивку. Поэтому вскоре на переносном столике перед Ши стояла креветочная паста и немного тушеных овощей, а также хризантемовый чай - алкоголь ей, разумеется, был строго-настрого запрещен. Прислуга ограничилась лапшой, больше налегая на рисовое вино, которое ей незаметно и по чуть-чуть подливала беловолосая. Ей пришлось около получаса выслушивать новости про свадьбу младшего сына ключницы и про успехи на экзаменах двоюродного брата третьего повара, однако в конечном итоге цель была достигнута: после того, как тарелки опустели, Юаньнян, потирая кончиками пальцев веки и морщась, собрала посуду и откланялась. Девушка позволила ей пойти прилечь - и была уверена, что та этим разрешением воспользуется. Да еще как: спать будет так, что хоть оркестр приглашай.
А Ши того и надо было. Дождавшись, покуда точно останется в одиночестве, она достала из потайной ниши в стене мужской костюм для прогулок: матерчатые сапоги, светлые штаны, рубашка на несколько тонов темнее, черная длинная куртка поверх, традиционный металлический колпачок, скрепляющий волосы в узел, широкополая шляпа, скрывающая от солнца. Вся одежда добротная, однако скромная, не указывающая на статус семьи. Из всё той же ниши был извлечен складной лук с колчаном, полным стрел, а из-под порога - два "оленьих рога" и меч-дао. Нежно провела по ним кончиками пальцев, мечтательно улыбаясь: это оружие - особенно, лук со стрелами - было ей всяко привычнее ткацкого станка. Конечно, в мыслях беловолосая сожалела о том, что брат забрал с собой копье, но тут, увы, ничего уже было не поделать - спасибо, что хоть одежду и оружие оставил старые, без них пришлось бы куда сложнее. Также просто было пройти к конюшням: пользуясь отсутствием хозяев, слуги разбрелись по своим комнатам, так что коридоры, двор и хозяйственные пристройки, по большей части, пустовали. Бывший конь брата, из которого последний давно вырос и оставил его сестре, встретил её тихим приветственным ржанием - о нем всё еще хорошо заботились, так что выезжать можно было хоть сейчас. Скрипнула в полутьме надвигающегося вечера, открываясь, одна из задних калиток, в настоящее время не охранявшихся. Поместье отцу девушки досталось в месте необычном: спереди плодородные поля с рекой и трактом, ведущим прямиком в город, а сзади - густой бамбуковый лес, куда как раз и лежал её путь. На лицо ложились тени листьев, стрекотали цикады, понемногу взбиралась на небосвод молодая луна, конь неспешно брел по дорожке - покуда откуда-то слева послышался грубый голос.
- Куда в такую темень спешишь, сынок? Послание кому-то спешишь доставить? - очевидно, человек намекал на небольшой мешочек с деньгами, притороченный к поясу девушки. - Негоже таким юнцам в одиночку по лесам носиться. Уж лучше нам доверь. Всё в лучшем виде сделаем, - и несколько фигур, вынырнувших с разных сторон, поддержали его одобрительным смехом.
Беловолосая улыбнулась недобро: неделями копившееся раздражение от того, как все носятся с ней, как с фарфоровой вазой, наконец-то нашло выход.
- Ну, давайте, поделюсь, только подходите поближе, - сказала она - и потянулась, доставая клинок из ножен.

Отредактировано Эрейн (01.04.2022 16:52)