О, рассвет – дарующий пробуждение всему живому, о, Теон – ты и во сне прогоняешь тьму. Атрей медленно открыл глаза, пребывая в лёгкой дремоте. Сон убегал от мужчины быстро и стремительно, светлое утро прогоняло его, негоже спать, когда сама Теон шествует по своему небесному замку увенчанная золотой короной. Да, для Атрея праматерь жива, она всегда была воплощением солнца. Потому что если бы Теон правда погибла – свет покинул бы этот мир навсегда, но приходит день, и уходит ночь, значит есть надежда. Мужчина вздохнул, пусть он и любил светлый лик дня, а сон чудесный ускользнул. Сон, где его богиня предстала перед ним во всей своей красе: в белых одеяниях, точно куталась в облака; вьющиеся волосы цвета колосьев пшеницы, касались лица Атрея; её  нежные ладони поглаживали плечи. Богиня была так близко... так близко...
Резко выпрямившись, мужчина мотнул головой.
— Моя богиня скоро будет близко – это не просто грёзы безумца, сон станет явью, чего бы мне это не стоило! Откинув белые шёлковые простыни, мужчина спешно позвал прислугу. Ему нужно принять ванну и одеться как подобает, пламенные волосы должны быть красиво расчёсанны, не потому, что так хочется, а потому что Арей является примером. Его подданные будут внемлить не только словам, а перенимать жесты, манеры, привычки и конечно стиль в одежде. Необходимо всё это учесть, дабы видеть вокруг себя желанное общество достойных спардов.
Тёплая вода ласкает тело мужчины, в дар преподнося расслабление, умиротворение. Ароматные масла коими будет пропитана кожа после ванн, даруют блеск, подчёркивая медный загар. А лазурные одеяния из льна увенчанные золотыми украшениями – браслетами, станут олицетворением солнечного диска, в небесной купели. И сказочный аромат ноты “сердца” – это чувственное трио душистых цветков пиона, жасмина и белой лилии, станет завершающим штрихом всей композиции.
Готовый к выходу в свет, вместе со своим неизменным посохом и амулетом "колыбель" архимаг отправится на прогулку. Дабы поприветствовать друзей и врагов, пожелать счастья и спросить о здравии у верноподданных, ликуя в душе от их восхищённых взглядов. Но важные дела зовут: государственные вопросы, ведение учёта средств, новые назначения на должности и, конечно же, изучение древнего фолианта. Именно так и пройдёт день, в заботах и делах. Восседая в своём кабинете – желанной обители архимага, где он, как угнездившийся паук плетёт сети интриги, дергая за паутинки, напоминая своим верным слугам, что он видит всё, знает всё.
Ближе к вечеру Атрей углубиться в изучение фолианта, где будет написано следующее: "Многоликие способны копировать и перевоплощаться не только в конечный образ выбранного существа, но и перенимать его повадки, особенности. Но не все, существует ряд ограничений. Многоликий подобен кувшину – перестраивается под жидкость наполненную им, однако не может отойти от первоначальных своих свойств оставаясь кувшином, а не меняется на иную посуду, будь то кубок или бурдюк. А основной для превращения становится клятва..." – Атрей не стал читать дальше, он уже наизусть знал этот абзац, всё пытаясь переварить полученную информацию.
— Преобразование многоликого сопутствует нескольким законам, если я смогу их соблюдать... если выбрать правильную клятву, то тогда Теон, возможно ли... ах, для начала нужно найти многоликого, а это не просто... — архимаг уронил голову на ладонь, пытаясь понять все нюансы данного вопроса, раздражаясь от того, что его цель так далека, — ох, Теон – матерь моя, богиня мироздания и всего сущего, я молюсь на тебя каждый вечер, от момента когда ты покидаешь своих детей обделяя лаской, прячась за горизонтом, до тех пор пока власть сна не возобладает надо мной. Так от чего ты отдаляешь от меня желанную цель – твоё возрождение? От чего не прольёшь свет истины и не укажешь путь, я отдаю всего себя... Теон неужели я так не мил тебе? — последний вопрос Атрей прошептал, опасаясь быть услышанным, а тем более получить ответ. Мужчина ещё не знает – великая богиня слышит зов своего дитя и помощь уже в пути. Остались лишь секунды до этого момента.
Возникнувший из ниоткуда спард, став на одно колено, преклонился перед архимагом в самый пол и молчал, лишь архимаг может позволить ему говорить, отвлекать своего господина он не должен.
Атрей взглянул на своего телохранителя.
— Говори.
— О, великий, прошу простить за вторжение, не смею обременять вас своим присутствием, лишь сообщить, что ваш верный ученик Квертиас имеет для вас важную весть и не в силах ждать рассвета.
Архимаг улыбнулся:
— Коль весть настолько важна, что не в силах ждать – пускай заходит. Просто так он меня не тревожит, но далеко не уходи.
Телохранитель поклонился пуще прежнего и пошёл за Квертиасом. Ученик поведал своему учителю интересную информацию, да такую, что Артей лишился дара речи. Теона – многоликая, девочка живущая неподалёку, дочь военачальника в отставке – Кира Воридиса и ткачихи – Эннафи Воридис такой же многоликой.
Не удержавшись и заключив в объятия своего верного ученика, который порадовал учителя такой действительно важной вестью. Атрей смеялся и радовался, ведь это был верный знак от самой Теон – она благословляет мужчину на дальнейшие деяния, помогает преодолеть препятствия для будущего воссоединения. Многоликую девочку именуют в честь богини: разве это не знак самой праматери?
Немедля отправившись к дому военачальника, дабы обговорить будущее девочки, Атрей взял с собой четырёх своих телохранителей. Уже близился вечер – самое время для засады, поэтому нужно быть осторожным.

Приятный тёплый вечер, опускается на Мистрил, укрывая остров звёздной вуалью. Цикады поют свои любовные песни уходящему дню. На улицах заискрятся огоньки фонарей, освещая дорогу крылатым путникам, точно звёзды зажигаются в ночи. Имя праматери не покидало уста архимага, он шептал восхваления ей, молился и ликовал. Скорее к многоликой, которую нужно отвести в храм, чтоб она обрела духовную связь с богиней, скорее... скорее...
Архимаг недолго будет искать нужный дом, один из его телохранителей прекрасно знает: кто и где живёт. Эта информация была полезна не только для визитов нужных граждан, но и для их быстрого устранения. Крылатый отряд, возглавляемый архимагом, пролетев оставшееся расстояние опуститься у порога дома. Телохранители отворят дверь перед архимагом пуская его внутрь. Конечно по этикету он должен постучать и дождаться ответа, однако Атрей всегда входил свободно – всё принадлежит лишь ему, незачем запираться.

[indent]Атрей показался Теоне странным. Сейчас. Не раз видела градоначальника со стороны, принимая участие в празднествах, восседая в первых рядах среди знати и богачей. Но чтобы таким, полным некоего вожделения и восторга - никогда. Почуяла неладное дело. И по загривку пробежали мурашки - хочет недоброго архимаг на ее счет.
[indent]Она поклонилась как положено перед знатной особой, низко, опуская взгляд к ногам, сцепив руки под грудью. И видно было, как напряглись ее пальцы, больше обычного. Не было никого выше по положению, а быть может и навыкам, способного в городе сравниться с Атреем Астридом.
[indent]Украдкой посмотрела на отца, ища поддержки и ответов. Но у Кира вино, хороший вечер, семья, старый друг в ранге светоча всего Мистрила, что осветил эту залу приходом - какие там переживания дочери?! Не до того было Киру, не замечал он и бровки домиком на хорошеньком лице Теоны, нездорового блеска в очах архимага - ничего не замечал.
[indent]-Садись, садись, великий господин! Поведай нам зачем пришел, расскажи мудрость какую в наставление детям моим.
[indent] Засуетились слуги, кинулись исполнять приказ открыть лучшее вино из погребов, собрать ложе перед столом на самом почетном месте, вторя желанию хозяина уважить правителя, подчеркнуть стать того и значимость.
[indent]Остальное семейство притихло как бы в ожидании.
[indent]Присела и Теона на подушки голубого цвета, воздушные как пух. Спрятала стопы ног среди складок платья. Взгляд направила как бы искоса, чтобы не смотреть прямо, но подмечать чем занят их гость и куда повернута его голова. Тревожным звоночком аукалось, что чаще всего Атрей обращал внимание в ее сторону. Быть может партию какую подыскал для повзрослевшей наследницы дома Воридис? Иной мысли не находилось в голове девушки. С того дня как отметили ее совершеннолетие все только и думали в семье, как выгодно, удачно сыграть на этом сделку. Пожалуй, лучше и быть не может, если сам правитель полиса предложит вариант. С точки зрения выгод. А вот с точки зрения всех желаний самой Теоны - ей хотелось убежать, спрятаться, укрыться, исчезнуть, не участвовать в традициях навязанных сверху. Но могла ли она возражать? Обществом не принято чтобы дева диктовала условия в этом деле. Ее лишь спросят, и это то благо, на котором все еще можно сыграть отказом или возможностью отсрочить этим своим “подумаю”.

Атрей даже немного удивился, когда мать семейства посмела выразить протест, но в то же время он её прекрасно понимал. Мать всегда защищает дитя, как самую дорогую ценность – своё сокровище. Его покойная супруга была такой же. Защищая слабых и угнетённых, она с боем бросалась на любые препятствия – прекрасная воительница...жила...когда-то...
Тень печали залегла на лице мужчины. Он не хотел вспоминать о прошлом, но оно так нежданно-негаданно навалилось тяжким грузом. А стоило Теоне заговорить, Атрей узнал эту нотку паники с повышением тембра голоса. Конечно дитя будет растерянно, впрочем, как и все вокруг. Мужчина слишком поспешил, поддался эмоциям. Он забыл, что перед ним ещё наивная девочка, точно пугливая пташка выпущенная из клетки в неизведанные просторы. Стоит быть осторожнее, медленнее...кошка всегда крадётся медленно и выжидает.
Атрей молчал, раздумывал над своими дальнейшими действиями, попутно бросая колкие взгляды на Кира и Эннафу. Ему совсем не нравится их сопротивление. Разве они не должны принимать его решения как великое благо? Нерушимую печать истины.
Архимаг пытался определить причины такого поведения, размышляя: "Похоже мирная жизнь, напрочь избаловала Воридиса. Раньше его покорство не вызывало сомнений. Я бы ему ещё простил супругу многоликую, допустим, всё-таки это довольно ценный ресурс. Но то, что он сейчас юлит не желая отдать то, что моё по праву, смеет ещё торговаться. Ох, Кир, мы друзьями должны именовать себя, а не философами увязнувших в глупой демагогии и рассуждения о том, что следует делать, а чего нет. Мне ведь придётся напомнить тебе – кто принимает здесь решение." — шумно выдохнув, точно собирался с каким-то важным решением.
Атрей проигнорировал слова Кира, даже не взглянув на него. Когда женщина с сыновьями покинули пределы комнаты, мужчина поднялся со своего места, оставив посох почивать на мягких подушках.
Атрей подошёл поближе к Теоне и сел по левую руку от неё, развернувшись в пол оборота. Мужчина некоторое время молчал, устремив свой взгляд в потолок, а после, заговорил так нежно и ласково, точно кот мурлыкал от поглаживаний.
— Там, наверху, есть белоснежный замок с небесно-голубыми куполами, с золотыми фонтанами, красочными оконными витражами и зелёными садами, где тёмно-красные плоды хранят свет уходящей зари. — Атрей сделал глубокий вдох, точно чувствовал аром плодов о которых рассказывал. Взгляд мужчины переместился на Теону, он пытался заглянуть ей прямо в глаза, продолжая рассказ: — И там, в этом замке живёт наша богиня – Теон, чьим именем нарекли тебя, как подарок судьбы, благословение. Понимаешь? Богиня не погибла, а нашла новое пристанище для своей души. Но ей так одиноко без детей своих, мать разлучили с собственной кровью. С нами её разлучили. Ты понимаешь Теона? То, что почувствовала сегодня твоя мать – страшный испуг, но лишь на секунду. Наша богиня уже многие тысячелетия мучается без возможности коснуться нас, своих детей... — мужчина внимательно следил за реакцией девушки, медленно потянулся к ней рукой, точно спрашивая дозволения. Осторожно, невесомо коснулся прядей волос. — Теона ты ведь можешь почувствовать боль богини, понять её сердце? Каково это не иметь возможности касаться кого-либо? Понимаешь...я не желаю разлучать тебя с матерью и родными насовсем, я хочу лишь, чтоб ты пошла со мной и услышала голос богини. Единственная...сейчас ты единственная сможешь это сделать, ведь ты особенная: для меня, для всего Мистрила. Сможешь услышать голос матери – истинной матери, которая дала начало всему твоему роду. Разве ты не хочешь коснуться чего-то божественного? Пойдём со мной дитя... — Атрей схватил Теону за руки, требовательно и властно. Приблизил ладони к губам, опаляя своим жарким дыханием. Запечатал поцелуй на белоснежной коже, как символ обещания, некой клятвы между ним и девушкой. Блаженно прикрыв глаза и точно мантру повторил: — пойдём со мной Теон...
И он не ошибся в имени, звал он не только девочку, взывал он саму богиню, обоих он сейчас желал, немедленно. Сердце архимага трепетало, он тяжело дышал, будто загнанный зверь. Ведь давняя мечта сейчас может осуществиться, его заветное желание, которым он жил все эти годы. Время пришло!

[indent] Тяжело. Непросто. Точно воздуха стало не хватать, весь мир перед глазами занял до сели такой далекий и не знакомый глава города. Теперь он сидел близко, благоухая дорогими маслами, разложив полы богатой одежды. Уже не молодой, но еще и не старый, возрастом точно пропастью далекий от Теоны. Всем превосходил девушку за счет опыта и знаний, превосходил и смелостью. В почете был у знати города. И восседать рядом с этим спардом великой честью считала любая красавица, не то что какая-то девчонка 16ти лет. Но эта не понимала почести, доставшейся ей. Отстранилась и едва позволила коснуться пряди своих волос.
[indent] -Не понимаю Вас, мэтр. Голос богини слышать хочу. Все хотят! Но что будет потом, когда ответит мне Матерь?
[indent] Еще вчера от нее не ждали слов непокорности, а сегодня тем более. Но дух протеста впервые серьезно постучал в сердце. Молодая, горячая, верила она в свое идеальное будущее и рисовала его не таким, каким сейчас пытался представить архимаг - туманным, расплывчатым, великим и опасным.
[indent] -Вы хотите отдать меня богине? - не понимая выпавшего ей счастья произнесла девушка. -В жертву?
[indent] Возможно был какой-то не ведомый ритуал, забирающий жизнь? О таком никто не слышал, но глаза Атрея блестели страстью. Будущего в них не прослеживалось. Такой выпивал без остатка. 
[indent] -Я бы не хотела умирать, мэтр Астрид. Оставьте меня дому. Прошу! - взмолилась, сцепив руки, опуская голову. -Прав отец, обещана я другому. Прожить хочу простую жизнь. Стать супругой, матерью, ходить с подругами на праздники, похоронить в старости родителей и воспитать достойных детей для мужа. Нет жажды во мне служить при храме. К великому не тянет. Не достойна и тени целовать Вашего образа, настолько далеки Вы от меня и недоступны. Тем более сама богиня! Найдите другую. Многие согласятся.
[indent] Даже в свои 16ть понимала к чему дело идет. Не вернется в дом, если последует. Поработит владыка. Не женой сделает, не будущее утвердить при храме, а отдаст на растерзание больным желаниям. Видела, что именно к ней тянутся руки Атрея. И имя Теон здесь звучало скорее по ошибке.  Теона ему была нужна. Завладеет.. каким-то немыслимым образом.
[indent] Она не выдержала такой откровенной близости и напора. Вскочила, вырвала руку, остужая палящий поцелуй Атрея. Сталь сверкнула в голубом взоре. Плотно сжала губы. Решительно воспротивилась колдовскому голосу и чарам градоначальника. Вышла наперекор и пламени в его сердце. В страхе своем схватила вилку со стола, сзади к ней уже тянулись руки охранника. Развернулась в отчаянной ярости, почти загнанная в безысходность. По лицу прошла острием спарду, и кровь оросила белую кожу, брызнула ей на светлое платье. Так неожиданно, внезапно.. В первый раз! Телохранитель невольно опешил. Опешила и дочь Воридиса. Следовало бы применить силу, но перед телохранителем - сокровище господина. Можно ли смять такую без приказа?
[indent] Через мгновение девушка кинулась в окно. На встречу синему небу вышла, широко раскрыв крылья, а затем быстро ушла в пике, падая вниз камнем. Молодость и сила давали фору. Но плана в бегстве не было. Очень быстро она затерялась в облаках, а затем вышла в кристально чистый воздух над нижним миром, намереваясь спрятаться в его лесах. Дикий ветер в лицо растрепал и волосы, и платье. Никогда еще так быстро не падала Теона. Никогда еще так не рисковала разбиться о землю.

Отредактировано Теона (04.07.2021 21:58)

Архимаг был на седьмом небе от счастья, но ничто не вечно, отмерянный срок переходит черту и всему рано или поздно наступает конец. Как только Теона спросила про жертву – у Атрея будто забрали весь воздух. Как можно было подумать, что свет великой Теон будет ассоциироваться с неизменной жертвой – дар, а не жертва! Атрей настолько опешил от этих слов, что даже ничего не мог сделать, его священную богиню сравнили с кровавой Шарсией и это молвили уста невинного ребёнка.
"Не такого уже и невинного..." — заключил про себя Атрей, пучина отчаянья захлестнула его, он погрузился в длительные раздумья позволив Теоне сбежать прочь. Отринуть дарованную нежность, ласку, открытое сердце.
"Тело – грешный сосуд, в котором заключена священная душа. Раньше я не понимал этого изречения, ведь наше тело от богини, так почему?! Но теперь вижу: Теона желает семьи, детей, плотских утех, и смеет отвергать духовное величие. Как сильно властвует плоть над чистой душой. Бедняжка, да она в беде, дитя потерянное для этого мира. Кем бы я был – если бы не спас эту невинную пташку? Что пятнает свои крылья липкой смолой низменных страстей, сама не понимая – это на погибель." — мрачные рассуждения клубились черным дымом, вызывая удушье.
— Мне дурно от запаха крови – неприятные воспоминания. Кир давай не здесь. — вставая со своего места правитель спрячет руку за спиной, языком жестов координируя дальнейшие действия своих телохранителей. Ему тот час принесут солнечный посох – неизменного друга и спутника.
Жесты правителя принесут улыбку одному из телохранителей. С помощью ментальной связи он передаст инструкции всем остальным. Их всегда четверо – конечно на самом деле их больше – они сменяют друг друга для тех или иных целей. Непревзойдённая защита со всех сторон света, живые щиты, что защищают сердце всего Мистрила и служат только ему. Лишь знатные семьи, которые смогли взрастить достойного сына или дочь, а эти дети достигли прекрасных успехов в магическом или военном искусстве – достойны ступать рядом с Архимагом Мистрила.
Атрей выразит свои сожаления, отступая к порогу:
— Право, я вовсе не желал подобного развития ситуации, похоже с детьми я ещё не умею ладить. Мне весьма прискорбно осознавать, что я напугал девочку. Её помогут отыскать, а мне лучше покинуть дом. Да хранит вас свет Теон! — с тоской проговорил эти слова архимаг, дабы степень его раскаянья и правда можно было почувствовать. Воридис что-то причитал: с кем не бывает, просто дети взбалмошные. Но Атрей прекрасно знал – дети фундамент будущего и нужно уметь договариваться с ними.
Архимаг покинул дом, больше не оборачиваясь. Воридис пошёл следом, пытаясь как-то унять накал страстей и убедить Атрея – всё это, лишь случайность.
Атрей ступает неспешно, в тишине ночной улицы, вдыхая слегка прохладный воздух. Воридис шествует рядом, они идут некоторое время в молчании, мимо цветущих кустарников, что источают сладкий аромат.
Телохранитель – Безариус,  следует за ними где-то сзади, чуть отстав, чтоб господа могли насладиться разговором. Этот мужчина на вид лет тридцати, с бирюзовыми прядями, такими неестественными, но являющиеся отличительной чертой всего рода. Ведь он Великий архимаг воды, который хранит знания рода и тайные магические манипуляции с живительной стихией. Самый спокойный и рассудительный телохранитель.
Через некоторое время Атрей печально улыбнётся, молвит:
— Дружище, а помнишь как мы впервые попали в горы?
— А как же не помнить? — удивится Воридис, ведь они там чуть не окоченели в конец.
— Первый раз мне было так холодно, до дрожи, некой боли. Но это прошло, и как я был рад теплу, когда вернулся, ох, а этот пир, что нам устроили.
— Ахах, тогда ещё кто-то спал в обнимку с окороком, чтоб не расставаться больше никогда! — засмеялся Воридис.
— А разве это был не ты? — передразнил правитель и оба начали вспоминать былое.



Тем временем в лесной чащобе шёл другой разговор:
— Ты уверен, что она здесь? — поинтересуется Скорпион. Конечно имя у телохранителя совсем другое, но ему нравится так называть себя. Ведь два клинка в форме полумесяца – так похожи на жало, которым он протыкает плоть неугодных господину, символизируют выбранную им ипостась. Самый высокий и мощный, ему далеко за тридцать, специалист по ловушкам и подлым приемам ближнего боя.
Сефирот засмеётся.
— Я всё-таки шпион, не забывай об этом. Девочка, напуганная, тем более из знатной семьи – она никогда не полезет в нору, чтобы спрятаться, слишком чистенькая для такого; она останется где-то наверху, спрячется в ветках, а потому ей будет очень хорошо нас слышно. — констатирует информацию главный шпион и мэтр ментальной магии. Чернокрылый юноша на вид лет двадцати пяти, считается самым талантливым из всех. Слухи, доносы – нет такой информации, которую он не сможет добыть.
— Как скажешь... — согласился Скорпион, и крикнул как можно громче: — Миледи Теона, моя госпожа, вышло недоразумение, мы всё понимаем. Прошу вас вернитесь в семью, ваша мать ждёт и скучает! Верно миледи Эннафи  — спросил телохранитель у матери семейства, держа её за волосы, вглядываясь в глаза напуганной женщине. И следующим жестом полоснёт клинком ей по руке, переспрашивая ещё раз. Душераздирающий крик матери эхом разнёсся по лесу.
— Слышите? Ваша мать очень скучает. Выйдите к нам, пока матушка полностью не отчаялась и не замолкла. — кивнув напарнику, Скорпион снова полоснул руку женщины, и крик боли добрался до небес, заставляя звёзды померкнуть от такого ужаса, свидетелями которого они стали.


На далёкой от леса тропе, Атрей смеялся вместе с Воридисом:
— А помнишь, как наш новенький бежал нас поприветствовать, запутался в своих ногах и свалился в воду? Ещё потом так долго обсыхал.
— Господин, это же был я. — смутиться Безариус.
А Воридис еле будет унимать смех:
— Точно, точно, ещё и сапогом рыбу тогда поймать умудрился, как знак был, что со службой повезёт! И никак не мог сосредоточиться в колдовстве, хоть вода твоя стихия, хах.
— Да, мне очень повезло, служить таким выдающимся полководцам. И сейчас мне лучше удаётся контроль, благодарю. — склониться в почтительном жесте мужчина, уже вызывая смущение Воридиса, от лесной похвалы.



И только четвертый, телохранитель будет общаться лишь сам с собой. Ровесник Скорпиона, Мельфиос – повелитель элемента воздуха. С горечью посмотрит на обстановку.
Трупы не разговаривают, а мальчишки, чьи окровавленные тела лежать перед ним, явно не настроены на советскую беседу.
— Скорп, ну что ты так нещадно детей шинкуешь, ведь мне всё это убирать. Ну ляпнул что-то мальчонка правителю – так надо было просто язык отрезать, дабы собственной кровью захлёбывался на глазах у других в назидание, так нет, ты всех разом. Это слишком милостиво с твоей стороны – подарить им быструю смерть. Эх... каша из плоти...дааа...забавно, отец семейства ничего ещё не знает. Мм, как жаль, что я не увижу его лицо в момент возвращения домой, больше никогда не увижу...— коснётся мужчина оцарапанной кожи, усмехнувшись оттого, что его ранила девчонка. Уж лучше он пострадает, чем архимаг.


Воридис и Атрей долго шли, виднелся храм Теон, в ночи он ещё прекраснее. Но вот захотелось правителю узреть цветение персика поближе, шагнул он в тень дерева, улыбнулся своим мыслям и обратился к старому другу:
— Плечом к плечу, и сердцем к сердцу – так мы сражались защищая друг друга на поле битвы, прикрывая тыл. Ты всегда был мне равным, братом по оружию, с которым я делил хлеб, вкушал победы и поражения. И я рад тому, что ты был в моей жизни, генерал, за которым я шёл с гордостью...Релатэ артар гикаль. — прошепчут последнюю фразу уста правителя.
И расслабленный, довольный взгляд Воридиса, сменится удивлением, постепенно уступая ужасу, когда он осознал, что связан светлыми нитями и не кого-то там, а самого Атрея. Казалось бы: как, почему, зачем? Всё ведь было так прекрасно, они помирились, уладили, вспомнили...
— Атрей... — дрогнувшим голосом позовёт Воридис свой светоч, но сложенная вдвое ткань, запечатает уста, не позволяя продолжить разговор. И крепкая рука телохранителя затыкает рот тканью, с силой надавив. Кир вдохнёт и всё поймёт – сонное зелье, как же не узнать этот мерзкий запах смеси трав, сейчас сознание покинет его, сон будет властвовать отделив сознание от реальности. Устремив затуманенный взор на архимага, в последней попытке найти надежду, но... Атрей будет любоваться белыми лепестками распустившихся цветов будущего персика. Придвинет ветку поближе, вдыхая аромат. На Воридиса он даже не взглянет, будто и не было его никогда, а то что они вместе вспоминали – это была дань уважения. Все эти воспоминания скоро потускнеют, ведь не будет больше того, кто о них будет напоминать. Кир дёрнется в последний раз: вот он я, не оставляй меня, не делай глупостей Атрей – жаждет он закричать. Но архимаг шагнёт в темноту, дальше по своим делам, заставляя созерцать его удаляющуюся спину.
Всё будет неважно, мало что имеет значения. Атрей идёт в храм Теон, в страстной молитве припадёт губами к статуе богине. А там на алтарь, принесут ему подношение – юную деву, что посмела сбежать от него, будущее воплощение богини, которое никуда не денется. Теона будет принадлежать ему. Телохранители знают своё дело и доставят будущий сосуд, даже против воли оной. Нужно просто подождать, на то он и правитель, что имеет достаточно терпения. И так приятно гулять в тишине ночи, когда все спят, неспешно продвигаться к своей цели.


Матери вкололи паралитик, она не может толком передвигаться. Приходится волочиться, подобно мешку картошки.
— А если она не выйдет? — спросил Скорпион.
— Прошу, не троньте моё дитя, я готова взять всю вину на себя, прошу... — молила Эннафи, но мужчины оставались глухими к её словам.
— Тогда преврати женщину в фарш, как ты любишь, начни с ног и до самого верха. Эта многоликая испорчена, она все равно нам не нужна, так что не жалей, а потом и сами найдём девчонку.
— Стойте, остановитесь, прошу, мы можем договориться, умоляю!
— И зачем ждать? Я могу начать, а там и посмотрим на какой части матери придёт девчонка. Сделаем ставки?
— Нет, нет, стойте! — в панике вскрикнет мать, когда над её ногами занесут лезвие.
— Да ты и до щиколоток не доберёшься! Хотя, она имела смелость отказать правителю, может, девчонка безумна? Ладно, пусть будет до коленной чашечки.
— Молю, стойте...
— Хех, мысли читаешь, я тоже так подумал, на взаимодействиях с суставами они так визжат, начнём... — и лезвие со свистом разрезало воздух.
Крик женщины уже мало был похож на человеческий, так ревёт дикий зверь в агонии, никто другой больше не способен издавать подобные звуки. Клинок в форме полумесяца, как и луна на небе, окрашенный был алыми каплями крови сыновей Эннафи, да стёрлась их кровь. Окраситься вновь серебристое лезвие, словно купаясь в лепестках бордовых роз, горячая кровь многоликой жемчужинами упадёт на сочную зелень.

(Меня чутка не туда занесло и я начал рифмовать, кхем, ну так получилось)
Храм великой богини – место поклонения и вознесения хвалебных речей для самой прекрасной матери Теон. Лишь стоит приблизиться к нему, как ощутишь всю мощь великой силы, что храмовые жрецы так бережно хранили. Атрей ступает неспешно, бьёт посохом о землю, точно возвещая весь мир и сами небеса – вот он я, берегитесь.
Спрячется архимаг под куполом храма, от ночи гнетущей. Склонятся в немом приветствии служители храма. Негоже им знать о цели визита правителя всея Мистрила. Отправит их охранник по комнатам со строжайшим запретом: не покидать их, под страхом смерти мучительной. Так направится Атрей дальше – в комнату ритуалов к свету привязанных, дабы ожидать там своё подношение.
Пленят Теону силки крепкие, оторвут от земли тело её хрупкое и унесут прочь в неведенье гнетущем. Коль сопротивляться будет, потуже веревки натянуться перекрывая кислород. Приведут Теону к владыке земель небесных, бросив на пол, небрежно, как зерна мешок.
Спадёт с неё повязка, что взгляд закрывает, и узрит она круглое помещение с центральным алтарём, под куполом стеклянным, где видно блеск жемчужных звёзд. Узрит могучего правителя в тусклом свете ламп. Его гриву львиную, что полыхает будто пламя. Точёные стан, рельеф мышц, бронзовый загар, колючий взгляд с надменною улыбкой. На правый бок он чуть склонился, туда где верный симуран – его хранитель, друг, питомец, что головою под ладонь пролезет в ожидании ответной ласки. Ведь нюх его помог найти беглянку, не сразу, но верное направление он быстро указал, как будто бы исход давно он знал. Оскалился питомец глядя на Теону, блеском звериных глаз в коих жар янтаря теплится непокорённый. Атрей на этот рык лишь усмехнется, стукнув посохом об пол мрамора песочного, призывая к тишине.
Он с гордостью поднимет подбородок вверх, довольный исходом ситуации представшей перед ним.
— Теона, дитя, ну что же так убежала, заблудилась небось? Как хорошо, что мы тебя нашли, и в храм сей принесли, чтоб ты в своём поступке неразумном смогла сыскать богини благодать и всепрощение её. А, может, даже и моё! — из нот веселья, празднества живого, сменился голос, словно градиент, в обличие чего-то холодного чужого, как будто сердца у него уж больше нет. Морозный холод засквозит из уст Атрей Астрида, что своим словом в лёд сковал и к свету он не отпускал.
— Проси прощения моего иначе я убью его – Квертиаса. Ведь всё ещё дорог тебе сильно. Неужто не будет тебе так обидно, совсем остаться без него? Иль думаешь не знаю я? Чем живёт вся твоя семья. Какие тайны вы сокрыли, кого и с кем вы обсудили. Давно уже средь всех речей, гонимых ветром, как течение, я внемлю слову каждому из ваших уст. Ведь я давно уже боюсь, что так глупы вы все бедняжки, допустите ещё промашки и запятнаете себя всей гадостью, которой полнится черная земля. Желание твоё услышал я, но, видишь ли, твоя семья продать тебя решила, откупиться. Зачем им столь строптивая, непослушная птица? Позор ты рода теперь для них. Отец твой был шокирован, а после стих, отдав тебя на растерзание безумствам всем моим – вот это ликование, в моей душе огонь, не дым. Никто и пальцем не пошевелил чтобы тебя спасти. Предатель рода – вот кто ты. Дурная кровь, что затесался и в том всем даже не призналась. Теперь плати за необдуманный поступок свой, и будешь вечно ты со мной. Ни беглянка, ни царица, никчёмная, алчная девица – рабыня всех моих желаний, безумств и прочих начинаний. Ты вольной пташкой стать не сможешь, почувствуешь ты это своей кожей...— даст приказ Атрей так смело, как будто праведное дело задумал он давно и исполняет в срок. — Пронзить ей крылья – вот такой урок.
Запястье схватит сильная рука, да только будет она не одна. Приволокут беглянку ближе к алтарю. К Атрею – здешнему царю. Совсем близко поднесут, так чтоб глаза в глаза, увидев истинную суть. Он наблюдает за Теоной, глазами в коих разлилось море, пучина вод, что за собой потащит. И вскрикнув, может, и заплачешь, когда телохранитель близко к крыльям подойдёт. А что же он с собой несёт? Крючки для ловли рыб, но, где наживка? А вот она, как на картинке – расправив крылья смотришь ввысь. Не зри улыбку злобы полную, ты отвернись, закрой глаза. Дитя теперь безродное, наживка для творца, твоей судьбы над коей больше ты не властна. Свободная жизнь ушла, хоть и была вся так прекрасна.
— Когда захочешь в верности поклясться, тогда ты сможешь не бояться, что будет хуже дальше с каждым днём. Сосудом для богини станешь, и коль брыкаться ты не перестанешь – я разобью сосуд. Ясны мои мотивы? Пойми, что без причины не стал бы я тебя терзать. Но ты отвергла мою благодать и вот сейчас прими урок, надеюсь в этом будет толк. И острие крючка пронзит крыло, печаль иль грусть – уж всё равно, пред болью все едины. Эта боль дарует тебе силы. Второй крючок насадят на крыло, проткнув плотные перья, капнет кровь. Она как будто бы роса, что мерцает блеском по утрам, по капельке – уже и ручеёк. Стекает стремительный поток, к твоим ногам, он всё ползёт как змей. Узор из алых линий собирается в плетение. Пятнадцатый крючок, на леске все привязаны они, немного потяни и крови хлынет новая волна.
— Неужто больно? — спросят правителя уста, приблизившись в плотную, касаясь губ Теоны в жарком поцелуе. Сминая точно персиковый вкус, в желанье мякоть истерзать, зубами будет грызть и рвать, впиваться аки дикий зверь. Ты нежностям его не верь. Когда вдруг резко отстранился, и взгляд так похотью искрится. Рука потянется к девичьим коленям, накладывая тяжести большое бремя. — Ползучий след кровавый, такой прекрасный алый, украсил ножки прелестные твои. — рука поднимется повыше, к той самой сокровенной нише, что девушки смолоду берегут.
— Детей хотела ты? Как много? У недотроги не будет множество детей. Раздвинь ножки поскорей и я мечту твою исполню, молочным семенем наполню и сможешь мне родить детей. Об этом ты мечтала, мм? Как низко же ты пала. Духовный рост свой променяв, на алчный секс, где ты без прав, всего лишь средство удовлетворения мужчины. И это все твои причины? Осесть невольной птицей, не чудною девицей, что богине принадлежать должна. А просто дева, что мужу во всём верна. Ха! Настолько ты глупа? Я власть тебе всю предлагал, и не лукавил, я не лгал. Но коль желаешь ты постичь надменной и животной страсти, о, это в моей власти! Сорвут с Теоны легкие одежды, лишая всяческой надежды на спасение, на мечту, на яркую улыбку по утру. Атрей надавит пальцем, на чувствительный, жемчужный бугорок, а после будто издеваясь прикажет натянуть крючки, дабы Теона от боли извивалась.
— Ну, кто будет первым пробовать тебя? Скажи уж не шутя. Здесь выбор я тебе даю, ведь я по истине тебя люблю. — слова как будто яд кислотный душу обжигают. Чего дальше ждать от Атрея – уже не знаешь.

Храм Теон – её священная купель, где омывает она своё тело в чувственных молитвенных водах предназначенных лишь ей одной. Атрей особенный тем, что может устами коснуться божественного тела, пускай всего лишь на миг, невесомо, точно лёгкая шёлковая ткань соскользнула с обнажённой кожи. Но богиня знает, кому принадлежат эти жаркие уста и не оставит никогда, своего верного последователя. Поэтому Атрею дозволено, без греха, делать в храме то, что он посчитает нужным. 

Архимаг мог бы ликовать, со сложившейся ситуации, тешится своей властью, вот только жертва перед ним всё ещё дитя, оступившееся, но дитя. Не грозный противник, против которого так приятно выстраивать витиеватую вереницу трагичных событий, а лишь слабая пташка в лапах зверя. Но и Теона здесь не для того, чтоб тешить самолюбие Великого Архимага, а чтоб быть наученной. В великой заботе она предстанет перед правителем и примет наказание своё. А коль урок усвоен не будет – вновь повторяться благие и мудрые учения. 

Под надменным взглядом правителя, дрожала пташка от испуга и капали её жемчужные слёзы на пол. Последняя драгоценность, что полнится чистотой. Милостивый Атрей позволит ей оплакать судьбу свою, пускай разбивается жемчуг слёз о блеск мраморного пола, пускай, омоет грех свой и очиститься. Позже Теона никогда не будет плакать – это последний раз. 

— Провинилась?! — удивлённо выгнет бровь архимаг, грозным тоном страх в теле девушки из недр подсознание поднимая, — Тебе дарована великая милость моя и... — взглянув на звёздное небо, в безбрежном царствии луны, Атрей, разговор начавши слишком грозно, понизит до шёпота вожделенного: —...Теон. Владычицы всего мира. Я от её имени пришёл к тебе, но ты отвергла не меня, а саму богиню. Жребий судьбы пал на тебя, а выбор...у тебя он есть: или присягнуть на верность нашей великой матери, или умереть от рук моих вассалов. Выбор есть всегда. — хмыкнул мужчина, а его телохранители довольно зашептались, предвкушая исход пьянящий их воинственную суть. 

Но вот Теона вновь интересуется, в попытке прикоснуться к мудрости правителя. Испачканная, измазанная, смеет пятнать пол величественного храма и саму себя. Негоже её поведение, но Атрей милостив, он простит дитя за столь неподобающий вид.

— Когда влюблён: весь мир становится средоточием  в одном человеке, и никто не замечает что происходит вокруг. Квертиас – ученик мой, и ты думаешь не знаю я о его времяпрепровождении? Всё знаю, всё ведаю, чтоб не было изъяна в моих творениях, а лишь моё влияние. Вылепливаю я их, как скульптурные произведения, бережно и нежно, в щедрой заботе. И нужно знать мне о другом влиянии на него. Грех твой не во взгляде на равного тебе мужчину, а в отречении от блага богини, ради...того, что получишь ты сейчас и...— Атрей запнулся на полуслове, сжав губы в тонкую полоску, проглатывая гнев пылающий, что рвётся с уст сорваться. Лишь симуран потрётся головой о ладонь могучую, омоет волнами прохладными, и успокоиться правитель грозный. 

Лаская скулящего от радости питомца, Атрей не внемлит мольбам щебечущей пташки. Правосудие должно присутствовать во всём. И сейчас Теона восседает на одной чаше весов, принимая блага нравоучений с другой. Когда потянется дитя к правителю, Атрей позволит приблизиться к себе. Как в желании согретыми быть, все к солнцу руки вверх поднимут,  его теплом обласканы, так и правитель, не отвергает тех, кто в ярком свете его нуждается. Пускай опасно, пускай всё больше ранит крылья, главное – к нему, лети к нему. От прикосновения холодных пальцев, мужчина шумно выдохнет. Добыча к хищнику идёт сама, разве может это не радовать? Вот только брыкается ещё немного от чужих прикосновений, но и к такому привыкают.

— Удовольствие? Да, говорят... — усмехнулся Атрей. Забавно ему было созерцать невинность столь наивную, чистейший сад из белоснежных лилий, никем не тронутый, никем не потревоженный. Ещё даже не начал благоухать своим сладким ароматом, приманивая всех желающих сорвать цветок, украсить своё эго. 

И неожиданно, так варварски достигнет сердца звук: «Вы любите меня?». Атрея, будто лёд сковал, не в силах он пошевелиться, слова цепями правителя пленили. Не терпит он, когда открыто так, вопрос ребром поставят. Любовь...когда-то глуп он был и сердце женщине отдал – своей жене, но со смертью её, часть чувств ушла за ней. Как будто из ларца души все драгоценности забрали. И только свет богини спас его от тьмы. Он любит лишь её, но Теона станет сосудом для богини и тогда...кого любить ему тогда? 

И так тяжело было разобраться в этом вопросе, когда молодая дева касается его так несмело, прильнёт в мольбах и всё слова её, будоражат тёмное естество. Мольбы, как любит их он, как утешается с криков и просьб о прощении. Мольбы, они как сок амброзии густой и сладкой, колдующей разум своим вкусом, раздражая рецепторы до неконтролируемой дрожи. Он, вкушает, он наслаждается и томно глаза прикроет от удовольствия, разливающегося по телу возбуждения, роняя тихий стон. 

Стоит обнажённому лику его богини, прильнуть в желании защиты, в покаянии, и сердце правда отзовётся дикой пляской так, что Теона ощутит сей барабанный ритм, играющий симфонию любви. Атрей вздохнёт столь тяжко, принимая выверенное решенье для себя, да так, что дитя как на волнах качнётся. 

— Сефирот... — прошепчет Атрей не отрывая глаз, ведь голова кружится от пьянящих чувств. 

— Вас понял, господин. — поклонится телохранитель и остальные отступят от жертвы своей. Скорпион лишь недовольно цмакнет, одним махом обрубив всю леску к которой крючки крепились. Приблизится Сефирот со спины к Теоне очень близко и на ушко ей нежно так шепнёт: — Не вздумай кричать. — подхватит резко как пушинку, отрывая ноги от земли, от правителя, светоча благого. И унесёт закинув на плечо. Казалось бы: куда, зачем и почему? Но путь недолгим будет. Услышит Теона шум льющейся воды, и жар почувствует, вдохнувши влажный воздух. Её принесут в купальню. 

Мраморные колоны, точно могучие мужи, будут держать на своих плечах второй этаж с живописными балкончиками, украшенных цветущими розами. От бассейна посередине, будет клубиться пар, облаками поднимаясь к стеклянному потолку, где плавает на гребнях волны царица луны. Так и Теону опустят на волны прозрачные и чистые, близ фонтана с фигурой Теон, что из кувшина воду льёт заботливо. Оросят голову пташки горячие капли, обжигая кожу. Прижмётся телохранитель ближе, с помощью ментальной магии выдёргивая металлические крючки впившиеся в крылья, осторожно, но не менее болезненно. И вновь зазвучит шёпот у самого уха: — Будь умницей в это раз, иначе я приду за тобой и не буду столь нежным. — веселится телохранитель, подавивши смешок, когда услышит шаги правителя за спиной. Последний крючок выдернут, телохранитель удалится за ненадобностью, в низком поклоне перед его могуществом Атреем.

Сам архимаг неспешною ходой последует за своей добычей. Вот она увенчана туманным флёром, разодета в платье из алых лент, чей шлейф подобно живым змеям танцует в воде. Атрей приблизится неспешно, разгоняя кровавые волны поступью своей. Коснётся мокрых волос, перебирая их пальцами, в задумчивом молчании. Отпуститься ладонью к шее, очерчивая дорожку хаотичную на коже, пройдётся меж лопаток, что увенчивают крылья израненные, с которых скапывает кровь всё медленнее.

— Источник целебный – он очистит тебя, и раны затянуться по воле великой богини. Будь, благодарна, покажи свою благодарность и тогда придёт власть. — чуть хрипло, с ноткой возбуждения произнесёт Атрей. Опуститься на одно колено, прижавшись со спины. Подцепит подбородок пташки строптивой, так чтоб взгляд её поймать, узреть что прячется за ним. 

— Теона... — сглотнёт слюну Атрей и медленно приблизился к устам, что горькой влагой слёз насытились. Вопьется с силой, жаждой наслаждения, испить всю без остатка. Она его вся, сейчас и здесь. Язык ворвётся вихрем, не оставляя возможности дышать, так по хозяйски ласскает кончик языка своей богини. Но наслаждаясь негой чудесной столь недолго...так неохотно оторвётся он от губ, в тщетной попытке восстановить дыхание, аки загнанный зверь после погони долгой. И руки, что грудь девичью сдавливали в неосознанном порыве, отпрянут, даруя желанную свободу.

— Омыться священными водами положено, коль желаешь делить постель с мужчиной. Запомни, так сбросишь ты себя груз мирского, тяготы, заботы, и растворишься в новых ощущениях, тем более ты так испачкана сырой землёй. Негоже, так негоже. — он направляет, учит, дабы творения его подстать правителю были всегда. Возьмёт бутылочку стеклянную, с прозрачной, чуть розоватой жидкостью. Откупорит золотой колпачок, в виде птицы чудной. Нальёт на ладонь немного жидкости, и лаской наградит своей девичью грудь, намыливая пенной жидкостью шелковистую кожу. Меж пальцев сдавливавая розовый сосок.

— Что чувствуешь сейчас ты? Поделись со мной тайнами своей души. Усвоила ли ты урок? Надеюсь, это было в прок. Теперь Теон и её дары принять готова? — промурлычет Атрей на ушко, немного мочку прикусив, смакуя столь желанный пир.