Через открытое окно в комнату врывался свежий поток воздуха. Легкий ветерок играл с полупрозрачными занавесками, когда как тяжелые шторы пастельно голубого тона благодаря нежно зеленому подхвату были разведены в противоположные стороны. Комната была светлая и чистая, казалось бы, нетронутая тем, кто здесь обитал, но будучи готовой принять того. Судить об этом можно по гладко застеленной постели, по ровно сложенным подушкам на диванчике, смежном с упомянутой односпальной кроватью, столь широкой, что, если захотеть, на ней уместились бы два человека, по отполированной поверхности тумбочек, комодов и столиков – нигде не лежало и пылинки. Стало быть, хозяин или, вернее, хозяйка, так как комната была женской, была очень чистоплотна либо ей было не чуждо понятие перфекционизма.
Помещение отапливалось при помощи камина. Сейчас веселый огонь не напевал песни, которые возникали в связи с удовольствием от поглощения сухих поленьев. Треск, доносящийся из камина в холодные дни и ночи, зачастую напоминал довольное урчание, словно в теплых углях поселился безобидный огненный элементаль. Вскоре дух пробудится ото сна, полный жизни после летней спячки, и наполнит тихую комнату одновременно ровным и умиротворяющим треском. Ибо осень уже перешагнула порог и вступала в свои полноправные владения.
На дворе стояло десятое Теарсиса. Уже как два месяца без малого назад отгрохотало празднование дня рождения Лукреции Кроу, а призраки того дня так и не успокоились, напоминая о бале. Да-да, о бале. Уважаемый Бальтазар де Рейнд, в замке которого гостила леди Кроу, пока происходила дележка власти в ее семействе, преподнёс гостье чудесный подарок в честь ее двадцатидвухлетия, как жест большого расположения – устроил бал прямо в замке Каридин. Сюда съехались самые разнообразные господа-аристократы, по большей части холостые мужчины, которые надеялись произвести на прелестную вдову незабываемое впечатление, в частности, преподносимыми подарками. Круговорот событий, случившийся в тот вечер, спутал все мысли и оставил лишь проплешину в памяти. Лукреция только и знала, что без устали танцевала, танцевала среди пестроты женских юбок и человеческого разноголосья, танцевала даже тогда, когда ноги отказывались нести ее по паркету, отполированному сотней ног, и плыла по течению, которое задавал ее очередной кавалер.
В тот вечер именинница не притронулась к преподнесенным ей дарам. На изучение подарков потребовался бы чуть ли не целый день. О количестве тех можно судить, представив следующую картину – пускай леди Кроу и не велика ростом, но груда коробок и ларцов, сложенных друг на друга весьма хаотично, могла бы быть на голову выше сравниваемой девушки. И вся эта груда перекочевала в комнату Лукреции, под ее строгим надзором превратившись из навала в аккуратно сложенные друг на друга подарки в самом дальнем углу комнаты. Ткани и платья было весьма легко отсортировать от общего числа даров, и они практически сразу же перекочевали в личный гардероб леди Кроу или к портным и белошвейкам. Кое-что даже перепало служанкам – одежда, не пришедшая по вкусу леди Кроу, оказалась отдана прислуге под предлогом маленького поощрения за их труды.
Примерно тоже самое произошло с ювелирными изделиями. Однако отсеянная часть перекочевала не в руки прислуги, которая, глядя на бриллианты, только и мыслила как бы заполучить одно из драгоценных украшений, а оказалась продана либо в ломбарде, либо на аукционе. Вдруг когда-нибудь леди Кроу захочется выкупить обратно золотую безделушку?
А вот все остальное покоилось в том самом упомянутом уголке комнаты и потихоньку распаковывалось. Например, в последней из открытых коробочек находился мешочек с пеплом сожженной чудо-птицы – весьма дорогой алхимический ингредиент, который преподнесли в достатке эквивалентном запасу на 4-5 зелья. Долго разбираться в природе пепла не пришлось, так как разумный даритель оставил маленькую пояснительную записочку с инициалами, которые мало что говорили об их носителе. Или, скорее, у леди Кроу была слишком плохая память на такие вещи, как имена своих ухажеров.
Справиться с соблазном поскорее опробовать новый ингредиент аристократка не смогла, потому тут же покинула свои апартаменты и отправилась во внутренний двор замка Каридина со всем прилагающимся алхимическим оборудованием. В помещении это занятие рисковало обернуться обвалом всей западной стены и летальными исходами нескольких лиц, вкупе с незадачливым алхимиком. Коэффициент безопасности на улице мало повышался, но, тем не менее, не грозила участь быть погребенным под обвалом и навлечь на себя праведный гнев лорда-протектора, ведь создание взрывчатки для леди – скверное занятие, особенно когда оно приносит материальный ущерб.
Итак, не желая лишаться покровительства такой персоны, как Бальтазар де Рейнд, и отказывать себе в удовольствии поэкспериментировать, ведь ранее руки доходили только до создания простейших взрывчатых смесей, леди Кроу предпочла развернуть алхимический процесс во внутреннем дворе, где могла причинить наименьший ущерб замку Каридин, если что-то пойдет не так. «Золотая пыль» представляла собой порошок, взрывная волна которого, возникающая при детонации, могла запросто разрушить, например, крепостные укрепления. Пока девушка не представляла, зачем «золотая пыль» может ей пригодиться, а риск перевешивал пользу, проснувшийся исследовательский азарт, азарт алхимика, взял верх над разумными доводами о ненадобности возникшего плана. Потому приступили к его исполнению.
Мудреного в создании взрывчаток, на самом-то деле, абсолютно ничего. Вот тебе ингредиенты, смешай их и получи то, что хочешь. Легкость создания объясняла, почему алхимик уровня Ученик мог запросто начать изучать свой потенциал уже на практике в данной области науки. Ведь и Лукреции приходилось с этого начинать. Правда, взрывчатки едва ли можно было хранить в своей комнате, потому дело (по большей части тайное) было тут же заброшено, когда нанятые учителя дали добро на создание полноценных зелий. И вот, девушка снова возвращается к тому, с чего начинала, благодаря некому дарителю, который каким-то образом узнал о питаемой ею к алхимии слабости. Слухи стали просачиваться в общество, следовало поменьше светить скляночками да колбочками, но это все потом, потом…
В глиняном сосуде смешали уголь, серу, кровь гримма и в указанной алхимическим трактатом пропорции насыпали пепла чудо-птицы, завершая изготовление. Плотно заткнув сосуд деревянной пробкой, Лукреция запечатала ту сургучом и от греха подальше спрятала «золотую пыль» в подпространственный карман Мудрости дракона.
Леди Кроу привыкла полностью истощать свой запас вещественной энергии, считая, что негоже терять возможность совершенствовать навыки, ведь так или иначе ты приближаешься к новой ступени в своем развитии. Потому следом была приготовлена основа для зелья, название которому «Поцелуй Алуры». Когда-нибудь Лукреция точно сымитирует собственную смерть, чтобы толпы ухажеров наконец расступились и дали ей спокойно вздохнуть. В обществе чувствуешь себя под их неустанным прицелом, и иногда это ощущение начинает нервировать, переходя в сторону как раздражения, так и боязливого трепета. Ну нельзя же так пристально смотреть на леди, пускай она и невообразимо красива!
Когда и со вторым алхимическим творением было покончено, аристократка собрала все оборудование, намереваясь вернуть некоторую его часть в комнату, а затем отправиться на запланированную конную прогулку. По обычаю, Мириам должна будет ждать ее с двумя оседланными лошадями за стенами замка. Без этой остроухой девушки, чья судьба была весьма трагична, леди Кроу предпочитала не выходить на улицы и не изучать вольные просторы близ лежащих полей и лесов, ведь о местонахождении наследницы дома Кроу наверняка знали враги. Что им стоит попытаться взять ту в плен, чтобы вершить свои замыслы шантажом, в частности, Корока? А так явной помехой окажется неизменный эскорт, который заставит дважды подумать неприятеля, прежде чем последний начнет действовать. В конечном счете, увеличивается вероятность сбежать, пока основной удар принимает верный компаньон.
Поднявшись по витиеватым лестницам замка, Лукреция оказалась в западном крыле, где расположилась ее обитель. При открытии двери в лицо дунуло приятной прохладой, потому как никто так и не прикрыл распахнутого на проветривание окна. Теперь же оно было закрыто, и полупрозрачные занавески успокоились, едва ли колышась от дыхания девушки, стоящей практически впритык к окну, короткий миг рассматривающей плывущие по небу облака, покуда пребывала в заоблачных далях своих дум.
Сомкнув глаза и вновь их открыв, леди Кроу вернулась в реальность и прошествовала к дальнему углу комнаты, где покоились не только подарки ко дню рождению, но и стоял средних размеров шкаф, на полках которого нашли свой приют все травы, жидкости, замысловатый инструментарий, прочее оборудование – проще говоря, все то, что было хоть как-то связано с алхимией. Книги, а их было не мало, ютились на верхних полках таким образом, чтобы те не оказались испорчены пролитой кислотой или разорваны острым прибором.
Пара коробок, обернутых праздничной лентой, лежали на этом шкафу, и леди Кроу часто задевала их краюшек при открытии дверцы, сдвигая те на несколько миллиметров. В силу роста девушка не могла толкнуть ближе к стене коробки, а тащить стул – не дело для леди (1). Мало того, одна из коробок была достаточно габаритной, чтобы упереться в стену и любопытствующе продолжать выглядывать за поверхностью крышки. Следовало первыми открыть те подарки, но возвращаемся к причине 1. Тем не менее, подарки желали быть открытыми, потому взяли дело в свои руки. Когда Лукреция открыла шкаф, самая большая коробка достаточно сдвинулась для того, чтобы положение оказалось шатким. Вдобавок внутри что-то перекатилось, и перевес пришел на выступающий край.
Коробка полетела вниз. Едва ли заметившая это Лукреция успела немного отскочить, но все равно оказалась задета – подарок упал ей на поставленную вперед ногу. С возгласом боли девушка подскочила, задержав ногу в воздухе, пока часть боли от ушиба не спала, затем наконец обратила взор на злосчастную коробку. Падение достаточно сильно помяло ее, видимо, внутри лежало что-то увесистое.
Весьма бесцеремонно аристократка освободила коробку от ленточек и отбросила крышку. Вмиг вскинутые брови говорили о немалом удивлении. Девушка, аккуратно подмяв под себя белое платье, расположилась на ковре, извлекая на свет… яйцо. Падение не отразилось на его состоянии, так как бережный даритель установил внутри коробки мягкую подкладку, предназначенную как раз для избежания разбития чего-либо. Яйцо было высотой в две ладони Лукреции, и обхватить его в ширину так, чтобы пальцы соединялись, она не могла. Красная скорлупа с черными разводами выглядела весьма крепкой и толстой. Думалось, упади оно с такой высоты и без коробки, оно бы уцелело.
Справившись с оцепенением, в которое вовлек столь необычный подарок, леди Кроу чуть дрожащими руками притянула коробку, в вожделении узнать, чье это яйцо, перевернула вверх дном и стала искать пояснительную записку. Но, к огромному сожалению, даритель не позаботился об этом, потому как ни на стенках коробки, ни в подкладке не оказалось не то, что клочка бумаги, а даже буковки.
– И что мне с тобой делать, дитё? – Расположив яйцо у себя на коленях, леди Кроу принялась вертеть его и пытаться прикинуть вес. – Ох, ну и тяжеленное. Хорошо, что ты мне пальцы не сломал, ребятенок. Чей же ты? А в прочем… Мой!
Лукреция расплылась в довольной улыбке. Мужья у нее были, а вот мамой побыть она не успела. Но судьба решила это исправить, и теперь никто из светских дам не посмеет сказать, что пора обзаводиться третьим мужем, иначе она так и останется старой девой без детей, хотя в ее возрасте… Их слова всем известны, потому не вижу смысла цитировать их вновь. Леди Кроу просто на просто сидела и предвкушала, как замолкают их скучные речи при виде, правда, еще не вылупленного, детеныша.
Наверное, девушка слишком увлеклась подобными думами, потому как не заметила, как в ее комнату постучали, а после уж и заглянули.
– Миледи?..
– О! Дорогая Мириам, где твои манеры, которые я прививаю тебе из года в год? В чужую комнату нельзя входить, покуда не разрешат, – Аристократка устремила пронзительный взгляд на вошедшую эльфийку, не заметив за собой, как сильнее прижала к груди яйцо, будто то могли отобрать. Мириам оказалась несколько сбита с толку при виде сидящей на полу аристократки, обвившей руками яйцо, размером чуть ли не с человеческую голову.
– Приношу свои извинения, миледи. Вы не отвечали, и я подумала, что с вами что-то случилось, потому зашла без дозволения…
– Извинения приняты. Но почему ты здесь?
– Вы не подошли к условленному времени к воротам замка, и даже после не появлялись. Я забеспокоилась.
– Ах… конная прогулка. С моей стороны было крайне нетактично не предупредить тебя, что она отменяется. Лучше-ка сходи и раздобудь какие-нибудь весы. Желательно размера побольше. И скажи, чтобы мне принесли кипятка.
Мириам почтительно склонила голову и удалилась, дверь за ней тоскливо скрипнула. Леди Кроу неторопливо поднялась с пола, обеими руками придерживая яйцо, которое с натугой было донесено до кровати и положено на него. Затем со стола смахнули все вещи, перенеся их на прикроватную тумбочку. Как мы увидели, когда дело касалось чего-то необычного, весь порядок безжалостно уничтожался пробудившимся безумным ученым. Теперь же настала очередь испытаний для алхимического шкафа. Обе дверцы распахнули и стали опустошать полки в поисках какой-либо книги, которая помогла бы ответить на ряд вопросов, связанных с этим яйцом. И вот пара фолиантов с названиями «Бестиарий Сайрона: разумные и неразумные существа» и «Основы алхимии» уже лежала на расчищенном столике, когда как половина книг находилась в раскрытом состоянии на помятой постели, а другая – в шкафу, хаотично разбросанная чуть ли не по всем полкам.
Тем временем в комнату вошла прислуга, которая при виде учиненного беспорядка учтиво поинтересовалась, не требуется ли леди какая-нибудь помощь. Аристократка сказала, что позовет их, если они потребуются, а пока таз с горячей водой пусть поставят около того стола, где будет развиваться дальнейшее действо.
Немного позже появилась Мириам, на сей раз без разрешения войти не осмелившаяся даже приоткрыть двери. Она, как и распорядилась аристократка, принесла весы и поставила те в указанное место. Отойдя в сторонку, эльфийка с любопытством наблюдала за происходящим, пока ее не прогнали отсюда. Некий азарт исследователя заразил печальную Мириам, и теперь она не казалась столь печальной, какой ее было привычно видеть.
Лукреция, стоя у стола, хотя, пожалуй, можно было сесть, так как стул был свободен, активно листала «Бестиарий Сайрона: разумные и неразумные существа», перемещаясь от содержания с определенной странице, и так по кругу. Наконец дело дошло до некого Золотого яйца. О нем оказалось написано весьма скудно.
– … неизвестно, какому существу принадлежит Золотое яйцо, – Кусками зачитывала леди Кроу. – … по распространенной версии, оно принадлежит Чудо-птице или Дракону… зафиксированы случаи вылупления детенышей Орлоклюва, Феникса, Пифона и даже Огнедемона… стоит быть предельно аккуратным, если вы собираетесь поспособствовать развитию малыша, так как способ, пригодный для одного вида, губителен для другого… советуется первоначально постараться определить вид.
Девушка замолчала, оборачиваясь, чтобы глянуть на яйцо.
– Мириам, будь добра, поставь его на весы, – Аристократка кивком головы указала на причину всей суматохи. – Оно столь тяжелое, что, должно быть, мы сразу отметем вариант его принадлежности к Фениксу и Чудо-птице.
Эльфийка явно была рада поучаствовать в происходящем, потому как беспрекословно выполняла выдаваемые приказания аристократки, проникнувшись некоторым энтузиазмом.
– Разведи в камине огонь. Только не смей открывать окна, сколько б жарко в комнате не стало.
Раздавая приказания, Лукреция попутно изучала информацию о каждом из ранее упомянутых существ, в частности, уделяя большее внимание виду откладываемых яиц и общим способам вылупления. Будь то Феникс, Огнедемон или Дракон, им не должен повредить огонь или высокие температуры. Пифон являлся магически созданным существом, когда как Дракон – результат противоестественных опытов предприимчивых алхимиков, а Орлоклюв появился на свет в результате и магических, и алхимических экспериментов.
Изучив данную информацию, девушка осторожно перенесла яйцо в таз с остывшей водой. Вода – универсальная единица, которая способна принять как вещественную энергию, так и энергию «ан». А, значит, какую-то долю перетянет на себя, если существо – это предмет тех или иных экспериментов. Особенно, если попытаться вытолкнуть часть энергии. Сия опыты будут проводиться исключительно на скорлупе яйца, а для этого нужна огромная концентрация, чтобы энергия не рассеялась и не попала во внутрь. Так вот, если существо – плод «ан», то алхимик сможет вытолкнуть малую часть этой энергии, если существо – плод алхимии, то переизбыток вещественной энергии перейдет в воду, если существо – это просто существо, рожденное велением природы, то ничего не произойдет. Так рассуждала Лукреция Кроу, положив руку на красное яйцо, всеми мыслями сконцентрировавшись на задуманном, пока Мириам разжигала камин.
