***

Отредактировано Эсмирель (04.10.2020 19:28)

В своем рассказе она намеренно начала не с "ужина". Ведь то, что во сне казалось таким естественным и необходимым, наяву не поддавалось никаким объяснениям. Во сне Эсмирель явно не была собой, а была кем-то сродни вампиру, вот только насыщалась она... Похотью. Прежде она не слышала ничего подобного. Какая магия может вызвать подобное желание? Существа, что соблазняют и ведут на смерть, в Сайроне в прямом смысле питаются мясом или делают это из мести, агрессии или еще чего. Она не слышала о подобном способе подзарядки. Эффект от осколка?

Ясно одно - она не знает этого мужчину, опасается говорить слишком много и считает, что лучше пока смотреть и слушать. Ведь часть ее гаданий пользуется таким успехом еще и потому, что она умеет отлично чувствовать людей, даже без своей магии. И сейчас, когда ее силы и тело ослаблены, она так же аккуратно будет использовать магию, переплетая узором красивых слов.

- Про ужин... Я помню только ощущение. Удовлетворение, такое самоуверенное и гордое, что хочется самодовольно ухмыльнуться. Все как всегда прошло по плану, и оказалось даже лучше, чем предполагалось. Но вот образы размыты, действия смазаны и... Я не скажу точно, не буду вводит вас в оману.

Теперь ее одежда не такая яркая, потасканный верхний слой юбки и походный неприметный жилет делают ее больше похожей на оборванку и попрошайку, и лишь длинные блестящие локоны да перезвон золотых безделушек выдают цыганку. Нужно подтвердить его уверенность в том, что у нее дар, а галлюцинации от осколка. Она выбрала рискнуть и использовать остатки ан на гадание. Последствия могут быть опасны, но... особого выбора у нее не было.

- Мне нужно настроиться на вас. И сконцентрироваться. Прошу вас говорить только тогда, когда я попрошу. Если возникнут вопросы или уточнения, оставьте их на потом, потому что концентрация пошатнется. Садитесь, - она отстегивает от верхней юбки кусок и стелит мужчине, дабы тот не запачкал мантию. Да и посидеть ему какое-то время придется на сырой земле, может, так будет теплей. - Дайте руку.

Нужно, чтобы он поверил.

Глубоко вдыхает, расправляет спину и смотрит испытующе в его глаза. Протягивает ладони к нему, касается его ладони и закрывает глаза - ничего. В этот раз осколок решил не действовать по своей воле. Выдохся? Так быстро? Впрочем, хорошо. Пробует ненавязчиво подтолкнуть осколок к видению прошлого мужчины, любому, которое только придет последним. Буквально на пару минут видит его в темной комнате с зельями, в защитной маске, что не дает вдыхать опасный дым. Так вот оно что. Открывает глаза.

- У вас руки в дыму, - говорит серьезно и спокойно, медленно облекает видение в красивые и стройные многозначительные фразы. Ведет пальцами другой руки по ломаным линиям. Такими руками не держат меч, не пекут хлеб и не строят дома. Она понимает, что перед ней - воин и убийца, и где-то там, за пределами медитации она с ужасом понимает, что может и не выйти из этого леса живой. Вряд ли он захочет отпускать ее. Она говорит абстрактно, балансируя на грани не сказать ничего очевидного, и чтобы он все же поверил. Она ровно дышит, слушает свое тело и свой собственный спокойный и размеренный голос, ведь если отвлечется - может вполне навредить себе, а это не шутки. - А дым этот несет смерть. Он следует за вами и подчиняется вашим рукам. Вы следуете за смертью в поисках ответов, за вами идут демоны, которым нужна смерть как разрушение. Тьма внутри вас, тьма снаружи, свет - в сердце.
Ее свет - надежда на его благоразумие. Что он отпустит ее, опираясь на чувства, ибо если последует за логикой, то убьет.

Снимает мешочек с пояса, кладет его в ладонь Ордалиона. Так же плавно, будто следуя какому-то ритуалу. Говорит - будто заговаривает, то ли себя, то ли его.

- Я чувствую вас. Могу дотронуться до вашей сущности. Сквозь кожу. И вы можете дотронуться до моей. Это не больно и не страшно. Я не узнаю ваших секретов и вы не узнаете моих, ваши ощущения только помогут мне верно трактовать руны.

Закрывает глаза, расслабляется, глубоко и медленно дышит. Чтобы гадать правильно, а не на потеху рыночному народу, нужно уметь настраивать свое тело, чтобы правильно пропускать через себя ан, чтобы чувствовать каждый поток, резонировать с ним и умело обращать в слова. Не торопясь, не давая оценку каким бы то ни было видением и образам. Только озвучивать их, чисто, без примеси собственных эмоций. Как отменный инструмент.
Руна интуиции на руке отдает приятным теплом.

- Сейчас я отвечу на ваш вопрос. Потом вы сможете задать мне еще два. На большее у меня сейчас не хватит сил.

Был ли это сон про Ордалиона? Этого Ордалиона? Совпадение ли это или что-то вроде судьбы? Может ли такое быть, что именно он снится ей уже очень долгое время? Снится ли она ему?

Осторожно развязывает мешочек и достает первую руну.
Лагуз.
Вторая.
Отал.
Третья.
Йер.
Ни одной перевернутой.

- Слушай свое чутье. Оно укажет тебе верный путь. И тогда все снова станет на свои места. Руны говорят, что ты сам знаешь верный ответ на свой вопрос. Здесь нет ни одной перевернутой, потому ответ скорее всего положительный.

Да, именно его я видела в своих снах. И, судя по всему, во всех своих снах. И вот, наконец, круг замкнулся - теперь я встретила его вживую.
Почему-то эта мысль вызывает волнение, но Эсмирель умеет справляться со своими эмоциями в моменты гаданий. Возвращается в расслабленное состояние медитации.

- Спрашивай еще, пока связь крепка.

— Это видение прошлого или будущего?
Ей бы тоже хотелось знать. Когда угадываешь имя незнакомца и понимаешь, что видела того в очень странных снах, становится не по себе. Так не бывает.
Прошлое? Вряд ли. Если он не помнит ничего подобного, то скорее всего эта девушка объявится в будущем. Но она не умеет так четко смотреть в будущее! Еще и так... долго. Еще одно свойство осколка, о котором она не догадывалась? Новая способность и... Может, и правда дар? Тут уж поверишь во что угодно, когда твои сны неожиданно оживают.

И да, он не был видением, созданным полнолунием. Слегка сухая кожа рук была тёплой.

Но очень много деталей не сходится. Ни одного знакомого города или улицы. Магия чувствуется иначе. Боги... Она не помнит ни одного упоминания о них.
- Выбери три.
Возможно, своими мыслями она сбила нужный вопрос. Лучше пусть его рукой.

Райдо. Перевернутая.
Йер. Перевернутая.
Иса. Перевернутая.

Напрягается, пытается сложить из рун нужные слова и... И все равно руны не дают ясности. Внутреннее ощущение не находит нужных символов, чтобы донести ей смысл четче.

- Очень странный ответ. Дорога поворачивает вспять, вечный цикл обрывается и застывает в едином моменте. Как... Воспоминание, но не из прошлого. И, как ни странно, не из будущего. Не могу понять.

Тревожится. Сглатывает. Понимает, что еще немного - и гадание отберет у нее последние силы. Последний вопрос.

Кто же эта девушка? Почему я вижу ее жизнь?

Турисаз.
Лагуз.
Наутиз. 

- В ней - разрушительная сила, способная нести хаос. И рядом... Вода. Редко когда эти две руны лежат бок о бок. Вода гибкая, способная принимать форму сосуда и утолять жажду, способная создавать и разрушать, меняться и всегда возвращаться к своей истинной форме. А третья руна говорит, что она постоянно преодолевает сложности, пытается использовать свои недостатки как достоинства и, возможно, так же перекрывает ваши слабости своими умениями... Судя по всему, она не несет для вас опасности. Ее сила на вашей стороне, она будто защищает вас и в то же время... делает мягче. Как вода, что сглаживает острые углы камней, которые просто находятся рядом.

Все. Закончила. Глубокий усталый выдох. Слабость вдруг накатывает особенно сильно - во время гадания иллюзию внутренней силы давал ей поток ан, протекающий сквозь оболочку, а теперь пустота ощущалась особенно остро. Но она справится. Эсмирель не привыкла жаловаться или говорить вслух о том, что болит. Обычно до такого никому нет дела, и это ее личная проблема, с которой только она может справиться. Это не плохо и не хорошо, просто так есть. На утро ей будет лучше, только бы отдохнуть...

Собирает руны в мешочек. Они будто пытаются объяснить, вызывают внутри ощущения, что помогают их правильно трактовать, но она все равно не может взять в толк, - кто же эта девушка. И почему она ее видит.

Вздыхает. Неловко поправляет волосы и прямо чувствует, как руки тяжелеют. Она слишком вымоталась. Трет лоб и виски. Зато теперь есть стойкое ощущение, что убивать ее Ордалион не будет. Не такой он человек. Он убивал прежде, но... Не бездумно, а с целью. Ее смерть не принесет ему выгоды и не облегчит жизнь, скорее наоборот. С ее смертью возникшее в нем любопытство не выйдет так легко удовлетворить. Ей кажется, что рун недостаточно для ответа на его последний вопрос. Пробует дополнить его, как умеет.

- В моем сне она волновалась о вас и хотела защитить. И будто хорошо вас знала, вплоть до слабостей, которые вы скрываете ото всех. И не собиралась использовать это против вас. Потому и напряглась так сильно - будто никто бы не смог защитить вас лучше нее, и если кто-то об этом знает, то ее тоже смогут использовать против вас. Знаете, это такое чувство во сне - будто тебе никто ничего не говорит, но ты это просто знаешь. Чувствуешь. Потому если вы ее встретите, то берегите. Руны говорят, что нужно слушать свое чутье и именно оно укажет на верный ответ.

Шарит по карманам, достает небольшую флягу воды, пьет залпом. Хочется воды и уснуть прямо тут. Но ей нельзя. Тревожные ответы рун, ожившие сны, незнакомец в черном в дремучем лесу, гадание в лунном свете... Она бы волновалась сейчас, сама бы задавала много вопросов, спрашивала, снятся ли ему странные сны, если бы не общая млявость, что настойчиво убеждала ее подумать обо всем этом завтра.

- Мне нужно отдохнуть. Дорога далеко отсюда?

В самом деле, она не знала, дойдет ли до дороги в таком состоянии. Думала уснуть где-то недалеко от обочины, чтобы утром проснуться от цокота копыт или говора, если там проедет повозка. Может, руны, нарисованные на коже, смогут придать ей немного сил или справиться с подступившей усталостью, но думать сейчас об этом было сложно. Любая магия сейчас может окончательно ее истощить, не стоит рисковать. Ей совсем не хотелось, чтобы Ордалион видел ее слабой, - и так вон думает, что она чудная и с мозгами у нее беда, а так еще решит, что и любой порыв ветра ее пополам ломает, - потому просто искала повод уйти куда подальше и как можно быстрей. Потому что если он решит ее провожать... Вдруг она заснет и снова будет не в себе? Скажет что-то не то? Вдруг Ордалион возьмется ее изучать в своих темных лабораториях с ядовитым дымом? Нет, лучше идти. Куда-нибудь, только бы остаться одной. Теперь она явно побледнела, и если раньше этого было совсем незаметно в лунных холодных тенях, то теперь проступало более отчетливо.

Отредактировано Эсмирель (07.10.2020 12:33)

Она слушает, кивает, думает, сможет ли зелье от бессонницы восстановить к утру потраченные силы. Решает, что лучше его не пить, чтобы в случае опасности суметь проснуться. Ночевать в лесу - такая себе перспектива, все же... Увы, других у нее сейчас не было.

- А какой у меня выбор? - вот так просто пожимает плечами цыганка. Улыбается иронично. Она слишком устала, понятия не имеет, куда и как долго идти, в открытой драке постоять за себя наверняка не сможет, сил на магию, даже защитную нет. - Я слишком слаба, чтобы дать отпор мало-мальски крупному хищнику, потому идти в глубь леса - самоубийство. К дорогам же звери выходят нечасто, а если найти укромное место, в котором с дороги меня будет не разглядеть, есть шанс утром проснуться от звука какой-нибудь повозки, и упросить их подвезти меня в Брут.

Вот так все просто. Ей незачем придумывать отговорки и строить сложные объяснения. Она и так слишком устала.

- До ближайшего поселка наверняка дальше, чем я смогу пройти. А разбойники...
Труп извозчика так и стоит перед глазами. И ржание испуганной лошади. И запах крови.
Сглатывает. Вздыхает - у нее все равно нет выбора.
- Попробую обойти то место. И надеяться, что мне повезет.
На последней фразе улыбается. У нее пол жизни так - в риске и в авантюрах, и пока что ей везло. И в этот раз повезет. А как же иначе?
Пристегивает разноцветный клапоть обратно к юбке. Повязывает мешочек на пояс. Пора идти.
Осматривает себя еще раз, проверяя, ничего ли не забыла. Кивает на прощание. Взгляд невольно цепляется за разодранный рукав. Она немного медлит, но все же спрашивает:
- Это из-за меня, да? - взглядом указывает на рукав. - Раны нет? 

Шорох.
Прямо за ее спиной.
Она бледнеет еще больше.

На поляну выскакивает кролик. Осматривается, ведет ушами, кажется, впервые видит здесь людей, потому после недолгих раздумий решает все же снова скрыться в кустах.

Черт, она испугалась кролика... Надо взять себя в руки. Точно. Пробует отвлечься от тяжести в висках и боли, пробует поверить, что слабости в самом деле никакой и нет, она просто взяла себя жалеть, а на самом деле и до дорогий дойдет, и защитный рун вокруг начертит, и все у нее будет замечательно.
- У меня есть, чем продезинфицировать рану. 

- Я путешествую с малых лет. Мои родители были странствующими артистами. Где только не приходилось спать, - скажет тоже "юная и любящая жизнь странница", будто про благородную искательницу сокровищ. Это явно не про нее. - А смерть за каждым ходит по пятам. Вот окажись ты маньяк - и после своего короткого обморока я могла бы и не проснуться. Я люблю танцевать и петь песни, гадать и заглядывать в судьбы других людей, но цыган никто не любит. Никто не поет веселых песен о том, как нас порой не пускают в таверны, как пытаются обвинить во всех смертных грехах и обходят стороной, если тебе вдруг стало плохо, кровит рука или настиг кашель. Иногда ночь в компании людей может быть опасней самой темной ночи в лесу.

Спроси любого цыганского ребенка, любую старуху или черноглазого мужчину - любой с уверенностью скажет, что не привык рассчитывать на помощь, особенно от тех, кто явно живет в достатке. На заметку про "уснуть на дереве" улыбается.

- Я же не говорила, что спать буду именно в кустах, - место, которое не видно с дороги, вполне может быть в кроне дерева, отчего нет. Там она тоже спала не единожды.

А на вот насчет спросить, чем Ордалион может быть занят в лесу...

- Ты водишь за собой смерть. И в одиночку не побоялся забраться в глушь леса в самое полнолуние... Я бы никогда не спросила, потому что не уверена, что хочу знать ответ, - возможно, это грубо и опрометчиво, но зато правда. Она не боится, но все же говорить о том, что ее действительно беспокоит, немного неудобно, и она снова переходит на "вы": - На самом деле, я... Не понимаю, почему вы так добры ко мне, и почему вас интересует, где я буду спать. Но да, гостиница - это отличный вариант. Я пойду прямо туда. И уже утром доберусь до Брута.

Вот, звучит как план! Все же, ей в определенной степени повезло, как она и думала, но немного иначе.
- Мне нечем платить за вашу доброту, но ваш рукав я могу зашить, да так, что заметить будет очень тяжело. Шить мне приходится постоянно, и все необходимое у меня тоже с собой.
Да-да, ей ничего не стоит подшить рукав. Это готовить она не умеет, а вот шить - совсем другое дело. Ордалион оказался неожиданно обходительным и вежливым, потому ей было бы совсем не в тягость подлатать ему рукав и лишить тем самым завтрашних неприятностей.

- Мне еще не доводилось убивать, но я не раз видела смерть рядом. Вот... как сегодня, - улыбается, но сглатывает. До сих пор страшно от мысли, что сейчас она могла бы лежать на безымянной дороге, мертвая, рядом с извозчиком, которого знала не более нескольких часов, так ни разу и не побывав в Мистриле и... Умереть такой глупой смертью было бы бесконечно обидно. И оттого жутко. Она не боится показать свой страх, скорее считает, что ему нельзя поддаваться и нужно держать себя в руках. Не для Ордалиона - для себя.  - Наверное, вы правы. В случае опасности я буду защищать свою жизнь. Пока что мне... можно сказать, везло.

Вздыхает. Не назовешь это везением, как ни крути. Но, столкнувшись с нехорошим взглядом Ордалиона, определенно напряглась. На миг засомневалась в собственной интуиции, но зря - он рассмеялся, она вот так глупо поддалась на провокацию, снова стало неловко, она в который раз убрала прядь за ухо и, недовольно насупившись, уставилась в землю. Вот ведь, еще и издевается! Обижено засопела.

Но, впрочем, закончила обижаться она так же быстро, как начала. Потому что так как мужчина согласился на предложение заштопать дыру на рукаве, нужно было выбрать светлое место и придумать, как бы получше все зашить. И для этого нужно...
- Снимайте рубашку.
Все просто. Зашивать она будет с изнанки, и покуда рукав на нем, то вывернуть не выйдет. Потому говорит уверено, просто, без тени смущения или еще чего. Осматривает поляну, идет поближе к тем самым цветам, в которых недавно очнулась от обморока, ибо там действительно и свет от луны падал ровно, и будто отражался от белых лепестков, создавая более-менее достаточно освещение. Конечно, голова все еще шла кругом, но она вполне себе может сесть, расслабиться,  не использовать осколок или же магию. Выйдет, точно выйдет.

Снимает сумку с плеча, достает два мотка черных ниток, иголку, выбирает те, что потоньше - все же, рубашка явно будет хорошего качества, с более тонкого полотна.

- Конечно, света от луны мало, но раз в таверне вас ждет спутница, то лучше здесь зашить, а не там.
В ее мире очень много простых вещей. Потому что те, что сложные, даются ей настолько тяжело, что усложнять что-то еще не остается сил.

Пока что ей везло вовремя почуять опасность и быстро скрыться. Выждать момент, когда в споре о ней забудут и тихо ускользнуть. Раствориться в толпе чуть раньше, чем там начнется серьезная драка. Бесшумно отступить назад в тень, завидев в переулке двоих, один из который приставил другому нож к горлу. Несколько раз она все же кинулась в драку, - задвинула холодный страх подальше, чтобы защитить пару уличных детей, отстоять несправедливое обвинение подруги, и еще несколько раз, можно по пальцам пересчитать - когда задевают близких или беззащитных, нельзя бежать. Каждый день умирает много людей, спардов, эльфов, аэри, тигранов, ей не защитить всех. Разве что тех немногих, кто был к ней добр. И даже тогда ей везло - она попросту выигрывала время для кого-то другого, кто мог спасти их по настоящему.

Несколько раз от верной смерти ее спасло чудо, и она видела, как кто-то подобной ей предпочитал уйти в тень и не марать рук спасением незнакомки. Это не плохо и не хорошо, просто с этим нужно считаться. Ее жизнь слишком хрупкая, чтобы ввязываться в открытые драки и... чтобы трястись за нее настолько, чтобы бояться покинуть дом.

Когда мужчина стал раздеваться, Эсмирель вежливо отвернулась и честно разглядывала ближайшее дерево. Да, нужно снять рубашку, чтобы ее зашить. Но это совсем не значит, что она будет обязательно разглядывать его тело и краснеть-бледнеть. Она видела много мужских торсов - и в порту, и на рынках, где приходилось под палящим солнцем таскать тяжести, и в цыганских таборах, где те показывали акробатические трюки. И что уж там, невинной она уже тоже не была, на собственном опыте знала, что к чему, но сейчас отчего-то хотелось сохранять дистанцию. Не сказать лишнего, не вызвать жалости или лишнего любопытства, не дать ему повода снова смеяться над ней и подначивать.

Просто зашить рубашку. Взять ее осторожно из рук Ордалиона и сесть тут же, аккуратно выворачивая материю и внимательно изучая повреждение, прикидывая, как бы так зашить, чтобы было совсем незаметно. Подходящей латки у нее точно не было, разве что можно было бы подложить что под низ... Но такая идея ей нравилась мало. Вполне можно было бы обойтись надежным швом, осторожно продолжить его за пределы разреза и сымитировать ложную складку. Тогда точно в глаза кидаться не будет, главное только стежки сделать маленькие и аккуратные - с этим у нее проблем точно не было.

- Есть легенда о цветке папоротника. Мол, в самом глухом лесу в полночь один раз в году расцветает папоротник, и цветок тот - не только красив, но и обладает сильной магией - раны любые залечит, мысли читать научит, с мертвыми говорить и будущее видеть, сокровища в земле находить и замки ломать. Эффекты всегда разнятся, зависит от того, кто тебе про цветок поведает, - улыбается себе под нос, делает первые аккуратные стежки. - Но все говорят, что сорвать его - тяжело, что видеться тебя всякое будет, голоса страшные кричать и отговаривать начнут, монстров лесных рядом увидишь, будто живых, и что скорее сума сойдешь, чем к цветку этому приблизишься. Там есть цепочка ритуалов, дабы обойти все эти препятствия. И если сорвешь - порань ладонь, вложи цветок в рану и иди прочь из лесу и ни за что не оглядывайся, не то навсегда в лесу блуждать останешься, на границе мира живых и мертвых.

Получается очень хорошо, в самом деле.

- А есть еще другая версия, что цветок один девичий, рута, раз в год на миг меняет желтый цвет на красный, и если девушка какая успеет красную руту сорвать, сможет любого парня к себе на всю жизнь приворожить. Но знаешь что самое интересное? По словам ученых, папоротник никогда не цветет, в принципе, он размножается спорами, да и красной руты никто никогда не видел, - улыбается. - Твой цветок случайно не из таких? И как можно найти что-то и не знать, что нашел?

Она шьет, и это занятие ее успокаивает. Сидеть на траве хорошо, голова кружится на порядок меньше, легкое покалывание иголки и приятная прохлада ткани расслабляют, задают неспешный ритм движениям. Конечно, пришлось близко-близко рубашку к лицу поднести, чтобы видеть, куда колоть - но даже на ощупь казалось, что выходит отлично. По дню даже совсем незаметно будет.

Тихонько напевает себе под нос легкую мелодию колыбельной, которая ей очень нравилась. Так, только тихий мотив, и только тогда, когда Ордалион молчал - потому что некрасиво петь, когда кто-то другой говорит.

*песня - Ария - Засыпай.

Она знает много легенд и сказок, и ей на самом деле нравится их рассказывать. Конечно, в некоторых из них прилично подхрамывает логика, здравый смысл, реалии мира, персонажи ведут себя слишком идеально - невозможно, до тошноты. Но ей нравится этот легкий налет идеальности, счастливого "долго и счастливо" или же "добро наконец восторжествовало, отныне и навсегда". Интересная штука - вера, но цыганка уже не раз видела, как такая абстрактная глупость совершала вполне реальные чудеса. А, и еще - дыма ведь без огня не бывает. Уже не раз у слишком невозможных легенд в основе хранились давно забытые и утраченные знания о реальных артефактах, аномалиях и магических трюках. Нужно уметь слушать, внимательно, умея отсеять важное от ненужного.
Слишком серьезный мужчина не разглядел тонкой иронии в ее словах - ну да и ладно, она лишь усмехнется молчаливо и запомнит, что он может быть слишком серьезным, когда увлекается. А еще - что может завестись с пол оборота, если попробовать его подначить. Это по своему забавно, придает его особо некой ребячести, к которой она склонная сама. Вон, сразу же доказывает свою правоту, упрямо и уверенно, сыплет словами и фактами, и напускает на себя слишком солидный вид. Как ребенок, что надел папины очки и хочет казаться взрослее. Правда, его серьезность звучит слишком естественно, и, видимо, уже давно срослась с его личностью, став незаменимой частью характера. Ей это скорее нравилось, чем наоборот. Увлеченные люди обладают той уникальной харизмой, за которой невольно хочется наблюдать. Слушать. Молчать, покуда он сыпет свои факты и доводы, как яркое конфети, чтобы убедить в своей правоте.

И она согласна убеждаться - его доводы кажутся логичными, отчего нет. Ей интересно и любопытно. За цветастыми нарядами и позолоченными безделушками скрывается цепкий и любопытный ум. Никому не нравятся слишком умные девушки, оттого она не выставляет смекалку напоказ. Гораздо проще смотреть на людей наивными глазами и широко улыбаться, - не вызывает лишних вопросов и позволяет услышать больше, чем собеседник рассчитывает сказать. С его слов ясно, что он точно ученный и довольно глубоко увлекается изучением магических ингредиентов. Точно алхимик. И даже готов самолично искать их в темном лесу, совершенно один - скорее всего, работает на себя, нежели на организацию. Увлечен, целеустремлен, собран, начитан - качества, что скорее присущи аристократу, нежели простолюдину, и в то же время одними балами и приемами его не проймешь, ему явно интересно что-то намного сложнее светского этикета. Амбициозен и обладает сильным характером. Так как у него есть напарница, но он предпочитает искать цветок в одиночку... Скорее лидер, нежели подчиненный.

Ничего такого, она просто умеет слушать. Это - одна из причин того, отчего она до сих пор жива. Девушка, что не умеет воевать, перебивается с хлеба на воду и хронически сама за себя. Умение читать людей не раз спасало ее шкуру - как повод надавить на больное, найти неожиданного союзника или погасить конфликт в самом зародыше. Мелочи, слишком важные в общении с вспыльчивыми людьми, которых прилично поломала жизнь.

- Нашел? Покажи! - ей действительно любопытно, и ей интересно взглянуть на цветок, что может толкнуть человека отправиться глубокой ночью одному в лес. - А зачем он тебе?

Он может и не ответит, а может и рассказать - тогда она сможет рассказать новую сказку неприхотливому слушателю и узнает немного больше о мире, в котором ей так долго приходится жить. Может, что-то полезное? Пригодится в странствиях или же в сообщении для Мистрила? Кто знает.

За время его монолога удалось зашить дыру наполовину - увы, стежки слишком мелкие и аккуратные, чтобы суметь справиться быстрее. Потому она отвлекается, но не двигается с места и не выпускает рубашку их рук.

Сказать по правде, она совсем не ожидала хоть мало-мальски развернутого ответа на свой вопрос, потому Ордалион взаправду удивил ее длинным и подробным рассказом. Здесь было не только о цветке, но и о концепции магии, теории ее появления и балансировки в теле, про механизм управления магией и способов ее восстановления. Он говорил спокойно, серьезно, без колких намеков по типу "конечно, цыганке вроде тебя не понять и десятой доли того, что я говорю", и... это было неожиданно приятно. Уже долгое время никто не говорил с ней на равных, и виной тому не только ее облик цыганки, но и слишком правдоподобное поведение наивной глупышки, - да, оно не раз выручало ее шкуру и уберегало от подступающей беды, но в вопросах "а поговорить" в основном играло с ней злую шутку.

Научным языком же с ней говорили манускрипты да древние книги, чертежи биоморфов и труды философов, которые она читала только когда оставалась в совершенном одиночестве, и обязательно вдали от города. Потому что цыгане, что читают, - уже деталь, вызывающая подозрение. Она слушает внимательно, мысленно соглашаясь с мужчиной, - да, она не раз думала про подобные свойства ан. Интересно найти единомышленника. Она слушает его, рассматривает цветок, осторожно гладит лепестки и пытается запомнить его форму, цвет, особенности, дабы потом зарисовать себе на память. Никогда не знаешь, когда подобные знания пригодятся - их ведь за спиной не носить. Он по своему странный - говорит на равных с цыганкой, едва ли не предлагает помочь провести ее до ближайшей таверны, ведется на ее гадания, пусть и привык рассматривать окружающий мир скептично и с желанием все научно обосновать... Зачем это ему?

И еще одно не давало ей покоя. Все его повадки казались удивительно знакомыми. Даже слишком. Будто когда-то она уже слышала что-то подобное, и видела тот же взгляд и слова... Так не бывает, чтобы человек из сна оказался реальным. С цветка она невольно переводит взгляд, наверное, слишком внимательный, на Ордалиона и снова возвращается к шитью.

- Мне нравится думать, что магия окружает нас потоками. Чем-то вроде воды, знаешь. И проходит сквозь тело, заполняя ее на манер сосуда. Тела магов приспособлены к тому, чтобы удержать ее внутри и наполниться до краев, а после - направить по своему усмотрению. Как широкое место у ручья, или же разлив реки, которая потом снова переходит в узкий и бурный поток.Если же ты не маг - вода просто протекает сквозь, не задерживаясь и не накапливаясь. Осуши ты это озеро - и вскоре оно наполнится, естественно, в своем ритме, выпей зелье - и найдешь возможность на короткое время подпитаться от росыпи маленьких ручейков, которые прежде текли своим чередом. А когда озеро заполнится, излишек отправится далее. Ведь ничто не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. И я не слишком в этом разбираюсь, но ан накапливается так же в разных артефактах и восстанавливаться со временем, потому не обязательно наличие жизни для "выработки" ан. Не знаю, как человеческий организм ее вырабатывает.

Пожимает плечами. Возможно, стоило бы промолчать и остановиться на своих странных и слегка наивных ассоциациях с водой, которые могут быть вполне уместны для цыганки и прекратить это вот про живое-неживое и артефакты. Впрочем, сказанного не воротишь, и кто знает, может этого странного мужчину удовлетворит ее странный ответ. Может, ей в очередной раз повезет. Наверное, излишняя усталость и магическая истощенность накладывает свой отпечаток на ее слова и действия - слишком открытые, смелые, простые и серьезные. Будто с ее водой-магией из чудесного водоема исчезли все игривые и разноцветные рыбы, оставляя ее с пустотой мертвого песчаного дна.

Вот и думается всякое.

- Заранее известная цель, - смеется тихо, повторяет его слова, будто перекатывая на языке такую непривычную комбинацию. - Когда я была младше, мне казалось, что все очевидно - нужно обязательно совершить несколько подвигов и найти настоящую любовь.

Хмыкает. Молчит, делает несколько осторожных стежков. Вздыхает.

- Нет у меня сверкающих доспехов и меча, чтобы совершить подвиг, да и огнем кидаться не умею, - улыбается, шутит сама над собой. - Ой, а с любовью как-то вообще не задалось, - смеется. - И вот, уже который год я ставлю себе новые цели, но пока что ничего на роль заранее известной цели моих путешествий не подоходит, так, скорее, план на месяц или на год, не более.

Снова шутит, снова улыбается. Не говорить же ему, что она вон почти нашла информацию о местоположении осколка и совсем скоро будет... кто знает, искать варианты, как подобраться к нему раньше всех и не помереть в придачу? И что любовь в Сайроне даже не ищет, займется этим точно в Мистриле, ибо там... Конечно, именно там будет водиться крылатый рыцарь, что пронзит ее сердце одним только мудрым и спокойным взглядом... Это бы звучало как анекдот, но говорить вслух о Мистриле явно не стоило. Вот и вышло как вышло.

Осталась всего пара стежков, чтобы закончить и надежно закрепить шов, дабы не разошелся и не рассатался.

- Все равно не понимаю, зачем идти за цветком в одиночку, если можно было пойти с надежной компанией. Как минимум, было бы с кем поговорить. А теперь вый еще и от нее скрывать свое путешествие будете. Зачем такие сложности?

Пусть говорит, у него хорошо получается, она послушает, закончит шить, и... наконец они пойдут в таверну. Она слишком устала для большего. Ей сложно концентрироваться даже на иголке, хорошо, что руки отменно помнят, как делать стежки. Пусть она не говорит об этом вслух, не выдет усталость жестами или же действиями, но желание уснуть прямо тут слишком сильное. Нужно двигаться, иначе наваливающаясь тяжесть в руках и ногах уложит ее на полянке с цветами с минуты на минуту. Конечно, лучше не показывать своих слабостей чужаку, и лучше бы уснуть не в лесу, а в таверне, потому она до сих пор и держит себя в руках. Дышит спокойно, делает ровные стежки, слушает и говорит тихо да размеренно.