Бывало, что Ашеха в минуты хорошего настроения рассказывал что-то из событий своей молодости. Как было раньше, что изменилось, и что вообще происходило в Эсхшире. Многие истории у него граничили с бредом от старческого маразма, иногда он засыпал посреди повествования, иногда резко срывался и вместо продолжения - просто начинал сыпать ругательствами, вдруг вспомнив о каком-нибудь прегрешении своего ученика Джер'Гула. Но как бы то не было, послушать порой было интересно. Одна из его историй гласила, что раньше существовали "охотящиеся миры", как он их называл. Целые измерения, что вели себя, подобно диким зверям и затягивали в себя случайных существ, что либо умирали, либо приспосабливались жить в новом мире, но в обоих случаях - поддерживали существование мира своей энергией. Ашеха утверждал, что на его глазах так была поглощена целая деревня. Больше двух сотен жителей - и все они исчезли за одну ночь, уже к утру оставив лишь пустые дома, накрытые к ужину столы, все свои вещи... Непонятно, почему тогда не был поглощен сам шаман, раз уж он там был, но на момент рассказа этой истории, Джер'Гул был совсем юным мальком и только слушал, раскрыв рот.
Целые миры, что существовали, как отдельные организмы! Это было невероятно. И это было чертовски интересно. Жаль, что старый наставник редко пребывал в таком хорошем настроении, чтобы что-то рассказывать. Он прожил долгую жизнь и знал очень многое... Но эти знания не уберегли его от клыков и когтей собственного ученика.
Джер вспомнил эту историю. Вспомнил её ровно в тот момент, когда раскрыл глаза и понял, что находится не на побережье, где он медитировал буквально пять минут назад. Будь он желторотым юнцом, то наверное, впал бы в состояние паники, но возраст его был уже не тот, чтобы бегать и вопить.
Хотя вопить то было от чего.
Воздух был очень холодный. Ужасно холодный, морозный, пронизывающий. Вместо теплого песка - снег, вместо зелени и поющего неторопливого моря - ледяные равнины, убегающие к вздымающимся шпилям гор. Шаман медленно поднялся на ноги и обхватил плечи руками, втянув голову в плечи и прищуривая глаза, которые медленно скрывались за прозрачным третьим веком, чтобы защититься от колкого ветра.
В голове билась одна лишь мысль - это конец. Джер'Гул понимал, что не сможет долго протянуть в этом месте, в этом климате. Он был хладнокровен, он жил в теплом море и не умел выдерживать низких температур. Его не спасла бы даже теплая одежда, потому что шаман не выделял собственного тепла, а поглощал тепло извне.
Никаких вариантов для спасения... Было бы из чего развести костер, чтобы согреться - был бы шанс, но у Джера не было ничего, кроме набедренной повязки из куска рыболовной сети и выделанной акульей шкуры. В поясной сумке - лишь шаманская мелочь.
Тем не менее, сахуагины никогда не сдавались. Даже если понимали, что смерть неизбежна.
И поэтому, Джер просто пошел куда-то вперед, поставив свою жизнь на кон. Если удача на его стороне - выпадет призовой сектор, удастся что-то найти. Что угодно - поселение, случайного путника, теплый гейзер. Если нет... То ничего. Умирать так - не больно. Ты просто... засыпаешь.
Джер чувствовал это. Он чувствовал, как движения становятся чуть медленнее с каждым шагом, как закрываются глаза. Слишком холодно для него... Такие как он просто впадают в анабиоз при таких низких температурах. Но всё равно упорно шел, снова и снова открывая глаза, норовящие закрыться.
Кажется, впереди пещера. Кажется, там кто-то есть. Кажется, он не дойдет...
Двигаться было уже нереально тяжело. Шаман с большим трудом поднимал и переставлял лапы, коченея, застывая, пересохнув и осыпаясь замороженными чешуйками. Собственный хвост казался неподъемным грузом, тащась следом и оставляя борозду в снегу.
Сил больше нет, когда возможное спасение так близко.
И хочется только лечь и уснуть. Навсегда.
Последним рывком, в который он вложил все до единой капли силы, Джер'Гул буквально вбросил себя в пещеру и остался лежать, судорожно приподнимая жабры, и лишь эти мелкие движения еще утверждали, что он скорее жив, чем мертв.
Но смертельный сон уже стучался в дверь. Джер почти что слышал злорадный смех покойного Ашехи.
