Дракон редко имел дело с людьми, и, как правило, речь шла только о сильных, а, точнее, богатых мира сего. Для всего остального ему вполне хватало сбивчивых и преувеличенных докладов от собственной свиты. Вот и теперь его верные слуги, решившие истратить свою долю на местной ярмарке, прознали о деле со значительными деньгами. Какими бы худыми посланцами гоблины ни были, их признали. Зеленокожий народец редко бывал в гостях у людей, и еще реже мог позволить себе траты серебром. Купцы быстро приметили богатых покупателей, и один из них, должно быть, связал в уме одно с другим. Кому как ни торговцам знать о драконе, что ревностно взимает плату с караванов, следующих близ гор Эруны!
В недолгой беседе он выяснил всё, что ему было нужно, и еще до полудня умудрился договориться с властителем этих земель об особой аудиенции. Числился ли он на хорошем счету при дворе, или, быть может, местный лорд и сам готов был заплатить за любой слух об охотниках до большого риска – то знал лишь этот купец, но дело сделано.

Дракон стремительно приближался к городу со всеми своими прислужниками.
—Должно быть, этот человек хорошо знал вас, повелитель! – говорил Бенгаз, самый мудрый из гоблинов, —Он договорился, что вам расчистят площадку на барбакане.
—А что такое барбакан? – спросил Яфран.
—Молчи! Глупый Росомаха!
Дракон не удостоил обоих ответом. Солнце клонилось к закату, и длинная тень парящего монстра тянулась над мирными проселками. Черный Дракон внимательно высматривал стражу – фигурки с точками-факелами. Запаникуют? Взведут арбалеты? Но нет. Расторопный лорд предупредил их. Он отчаянно ищет встречи. Люди спешно захлопывали ставни, редкие зеваки выходили на улицы и смотрели на огромное черное чудовище, совершенно безразличное к их пожиткам. Другой дракон, не трехголовый.
—Ай да Зверь! Ай да Зверь! – вдруг зашумели гоблины из своей сумки, превознося какой-то доблестный подвиг Сирта – своего атамана, который прозывался Зверем за суровый нрав. 
—Ууу, показал силу!
—Как метко! Прямо в глаз ему плюнул!
—Будет знать!
Но вот они достигли стен замка. Нимрос захлопал крыльями, спускаясь к надвратной башне. Гоблинскую храбрость как ветром сдуло – взлетать и садиться они всегда боялись. Тем более, на уступы и высокие стены. Знамена, повисшие от полного безветрия, тревожно вздрогнули от звука драконьего голоса. Почтительно расступившиеся стражи невольно сжали свои копья.
—Кто бы сейчас ни был владельцем этого замка, мои слуги донесли о его важном деле ко мне.
Теперь только Нимрос окинул взглядом стражу. Их много, но в глазах воинов он читал тревогу.
—Разобраться с драконом способен только другой дракон. Но только если плата его достойна.

Отредактировано Дикий Дракон (10.04.2022 21:14)

— Стандартная?
Этот вопрос прозвучал недоуменно, но не потому, что дракон догадался о намерениях лорда. Нимрос редко слыхал подобные слова, и потому ему потребовалось время, чтобы вспомнить значение. Люди восприняли эту паузу как нечто мрачное и угрожающие, но не подали виду.
— В драконьем сказании говорилось о плате в семь фунтов серебром,
Лицо лорда в миг просияло, но Черный Дракон, совершенно этого не заметив, продолжил свою речь. Обрадованный было суверен вновь стал мрачнее тучи.
— за каждый месяц года, ибо землепашец за раз продает урожай целого года, и на то живет, и кузнец единожды в год продает земплепашцам косы, и на то живет, – эту присказку Нимрос нередко слышал от Аурос, ведавшей тайны всех живых существ, но в отличие от древней и мудрой дракаины, потаённого смысла этой истины налетчик не понимал. А потому подытожил он незатейливо
— Дракон же намного больше и кузнецов, и землепашцев.
К призадумавшемуся лорду тотчас приблизился один из сановников и шепнул ему что-то на ухо. Как бы ни был чуток слух дракона, но его ушей слова этого вельможи не достигли. Лицо благородного владетеля замка вновь озарилось улыбкой – искренней и доброй. Тот вельможа, бывший большим знатоком в денежных делах, в мгновение ока пересчитал дремучие драконьи фунты в килограммы, килограммы – в серебряные монеты, а там дело подошло и за золотыми.
— Надеюсь, досточтимый дракон согласится на золото взамен серебра по верному курсу? – произнес он с тем искренним благодушием, с каким базарный торговец отдает покупателю мешок с котом вместо мешка с поросенком. Дракон, в свою очередь, согласился. Ему, увы, неизвестны были подлинные сокровища самых скромных землевладельцев, и потому, не привыкший к роскошным платам, Нимрос удовольствовался двадцатью золотыми вперед, чтобы получить еще сорок девять по возвращении. Его слуги, особо чтившие древнюю клятву в момент подсчета добычи, скрупулезно сделали записи о причитающихся им двух ёри, шестидесяти одном генте и семисот тридцати двух ателях, то есть об одной двадцать пятой части всей награды. Вести подобные расчеты зеленокожие весьма затруднялись, потому свято верили подсчетам своего повелителя. Он же, сколь ни были бы гоблины малы в сравнении с драконом, в денежных делах не утаивал от них ни единого медяка. В том, что дело сделано, и в сумах Черного Дракона скоро окажутся все шестьдесят девять золотых, никто не мог даже подумать усомниться.
* * *
Любое существо оставляет следы, тем более дракон. Ты выследишь его и настигнешь. Обрушься на него соколом! Сбрось его на землю и перегрызи шею! Все три шеи! Перегрызи ему весь хребет! Вспори его брюхо или проломи ребра, чтобы вырвать живое сердце. Так ты одержишь победу над этим драконом, сколько бы голов у него ни было!
Эти мысли звучали в голове черного дракона голосом его старшего кровожадного брата Рейгора.
«Жизнь истинного дракона – великая ценность», – спорил с ним спокойный голос, принадлежащий мудрому Эйорри, хранителю драконьего сказания. «Не завязывай драки первым. Если его разум ясен, обратись к нему. Скажи о большой напасти, которая его подстерегает; о том, что ты и сам прилетел отнять его жизнь. Если он согласится уйти, не мешай ему, а проводи на новое место».
Дикого Дракона обуревала нерешительность. Он ни мгновением не колебался бы, если речь шла о каком-то войске, потому как эльфы, а тем более люди - существа многочисленные. Их смерть – дело обыденное. Жизнь и смерть дракона – это большая редкость. Две противоборствующие идеи состязались, и менее кровожадная с трудом, но одерживала верх. Когда Эйорри узнает об этом, то скажет, что не зря учил своего племянника. Рейгор, напротив, посчитает своего младшего брата слишком уж мягкотелым. Но пока ни тот, ни другой не знают о трудном выборе. Лишь черный дракон снова и снова предается своим рассуждениям; думает, какой совет они бы ему дали.
Мысли Нимроса вновь устремились к Рейгору. Тогда пусть Трехголовый проявит к тебе почтительность! Во всех черепах у него должна поселиться глубокая благодарность. Пусть только позволит себе неосторожное слово! Тогда растерзай его! – такой совет дал бы ему жестокосердный брат.
Этот довод самому себе черный дракон посчитал разумным. Если дракон заупрямится, я сам заявлю ему свои права на эти земли, и мы решим спор бойцовским поединком. Не убивая друг друга, но показав, чья сила больше. Тогда он, побежденный, вынужден будет искать себе пристанище в других краях. То, что Нимрос одолеет монстра, казалось ему делом решенным. Тогда как многие его сородичи – это существа с длинными шеями и вытянутыми телами, туловище Нимроса короче и  крепче при том же исполинском весе. Вкупе с большим искусство боя, Нимрос редко оставлял своим сородичам шанс. Те просто не могли совладать с жутким натиском черного дракона. Долетев до горной реки, он стал искать следы пребывания цели своей охоты.
Драконам нужно много есть, а трехголовым – втройне много. Пернатые драконы хватают добычу и умерщвляют ее в полете. Огнедышащие – просто устраивают пожар и выгоняют крупную дичь из леса. Пепелище – верный знак пребывания дракона. Другим верным знаком станут поваленные и согнутые деревья у берегов реки.
Теперь парил он так, что даже его свита видела землю. Такое место нашлось у самого предгорья.
— А что если он больше?.. Значительно больше? – задумался дракон и сам не заметил, как произнес свою мысль вслух. Его тяжелый голос гулко раскатился по предгорью. 
— Мы встанем сразу за тобой, вождь! – храбро выкрикнул Сирт по прозвищу Зверь, высунувшись из кармана сумки. Глаза дракона едва заметно сузились в недовольстве.
— От вас будет больше бед, чем пользы. И мне не досуг еще терять время и хоронить вас всем скопом.
Его голос звучал тихо и спокойно, и от того гоблинов обуял еще больший страх. Они забились на самое дно своей сумки, и даже храбрый Зверь жалел о своей выходке. Дракон приземлился туда, где, по-видимому, уже не раз останавливался хозяин этих краев. То был уступ, у которого бурливая горная река водопадом обрушивалась вниз и питала благодарный зеленый лес.
— Расснарядите меня и устройте здесь стоянку. Мне нужно будет отдохнуть и подкрепить силы сразу после боя, поэтому заготовьте костры, дичь, воду и всё необходимое.
Зеленокожее воинство проворно выскочило из сбруи и сноровисто стало возиться с пряжками.
— Дозволь просить тебя, вождь. – обратился к нему Бенгаз, самый мудрый из гоблинов.
Дракон понял его просьбу, и, не дослушав ее до конца, легким вздохом поджег самое маленькое из поваленных деревьев. Так гоблины сберегут время, добывая огонь. Бенгаз почтительно поклонился, сделавшись еще меньше, а затем, выпрямившись, стал деловито руководить лагерем. Нимрос, освобожденный от упряжи, которую он боялся повредить в бою, продолжил.
— В случае большой беды подайте знак дымом. Или подожгите весь лес и спрячьтесь под водопадом вместе с моими вещами. Увидите путников – пусть Бенгаз решает их судьбу.
— Будет сделано! – ответили ему приспешники, и Нимрос, испив из реки и огласив окрестности громким и жутким кличем, взмыл в воздух. Либо он отыщет драконье логово по реке, либо господин горных дорог сам отыщет его.

Отредактировано Дикий Дракон (21.04.2022 08:59)

Черный Дракон поднимался вверх по реке, и знаки его не обманывали. Ни гнезд, ни нор. Ни приметы, ни следа. Осталось найти подходящую по размерам пещеру, что возвышается над местностью, и здесь выбор оказался невелик. Маракальские горы, казалось бы, необъятны, но, если призадуматься, мест, где предпочтет укрыться дракон, не так много.
И вот он, заветный уступ. Отвесный склон высокой горы и исчерченный драконьими когтями камень, служивший площадкой для приземления местного владыки. Сомнений не оставалось. Ты знаешь, что делать. Так молвили ему в мыслях голоса и мудрого Эйорри, и кровожадного Рейгора, и его самого – черного дракона, решившегося избежать ненужной смерти сородича. Решившегося, но уже продумавшего план битвы – если вдруг «сородич» не согласится послушать совета или решить спор борьбой без смертоубийства.
Черный Дракон, и без того широкий, если судить по входу в пещеру, для пущей угрозы расправил крылья. Кто бы ни находился внутри, гость, заслонивший собой свет, смутит его.
— Я прибыл предостеречь тебя. – сказал он на древнем наречии, что почти не известно людям. — Покинь Маракальские горы и лети далеко на Запад, ибо твоя смерть близка, сородич.

Отредактировано Дикий Дракон (26.04.2022 10:52)

Драконье сказание говорило о Тарраске – могучем исполине, к которому слетались племена из всех земель, чтобы засвидетельствовать почтение его священной миссии. Огромный Тарраск стерег гору Летающего Камня, и, когда она забирала тепло земли, желая обратить Ксерос в вечную зиму, Тарраск собственным могуществом сдерживал холод, и, если бы не его стража, травы с деревьями бы замерзли, и всё живое вымерло. Он один – пример для подражания всем – объединить своей фигурой многие и многие племена. Бои между драконами неизбежны, но молодые особи сами грезили приблизиться к величию могучего Тарраска – объединить драконов и вести их за собой. Грезил этой идеей и Нимрос. Думая о мудром совете Эйорри, черный дракон не оставлял и тщеславной мысли прослыть тем, кто предпочел распрям объединение. Ведь объединившись вновь, истинные драконы вновь будут безраздельно господствовать над всем материком, как было в золотой век.
Но как часто бывает, что прекрасная и амбициозная мечта о добром и вечном спотыкается о какой-то пустяк? О недопонимание? Или, быть может, неверно сказанное слово перечеркивает заботу о ближнем? Увы, сейчас случилось именно это. Слово «мясо», брошенное неосторожно, по ошибке, Черный Дракон почти простил, не заметив его, как и многозначительного «о, самец», но последнее слово… О нет.
Малые и воинственные племена всегда отгораживаются от мира и замыкаются на себе. Они верны традиции, ведь традиция позволила предкам выжить. Всё новое решительно отвергается. Новое таит угрозу. Слово «трансцендентно» содержало не только угрозу, но и потаенный, непознанный, оскорбительный смысл. Будьте уверены, если назвать какого-нибудь черного дракона саламандрой или черепахой, он разозлится и бросится на вас! Но слово «трансцендентно» не похоже ни на черепаху, ни на саламандру, ни даже на что-то неодушевленное, и потому его возмутительный смысл усилился многократно. В голове Нимроса пронеслись самые обидные и злобные образы, и от того драконья ярость достигла своего предела. И грянул гром.
— Так вот как ты отвечаешь на добро! – голос Черного Дракона усилился так страшно, что многократное эхо превратило его в звон гигантского колокола, — Тогда умри же! – стены и без того узкой пещеры дрожали от этого грохота, — Сгинь! – и голос смешался с огненным дыханием. Пламя устремилось внутрь пещеры, навстречу ее хозяину.

Беспрецентально…
Дракон пробирался вперед по пещере, цепляя хвостом сталагмиты. Гарь от бушевавшего прежде пламени приятно грела огромные лапы гигантского монстра. Знал ли Нимрос, что теряет? Что хозяйка этого логова томно вздыхает, думая о встрече с достойнейшим представителем одного из кланов гор Эруны? Нет, не знал, и не хотел знать. Как это часто случается с очень сильными и не очень мудрыми существами, дракон хотел ломать и крушить. Непонятные слова для него стали лишь каплей, переполнившей чашу (или, точнее, маленькую рюмочку) терпения. Дурацкие гоблины, лорд… Теперь дракона посещала мысль, что и с оплатой он продешевил. Одна только дорога отняла о громадного ящера кучу сил и времени. Стоило оно того?
Если теперь он отомстит угрюмому миру за лишения, если хорошо поест после битвы и если заберет оставшееся золото, то, так уж быть, оно того стоит. Драка и золото, золото и драка. Расстояние сокращается, два огромных дракона должны сойтись в таком ошибочном и глупом, но неизбежном и смертельном бою.
«Уничтожь и разорви!» – вновь отдавались громом в голове Нимроса слова его кровожадного брата, - «Убей!» И он шел вершить расправу. Жизнь каждого дракона – великая ценность. Он идет, чтобы ее отнять. Вот враг лишь показался, и черный дракон с ужасающей стремительностью бросился на него. Чтобы своим страшным натиском впечатать своего врага – свою жертву - в пол или в гранитные стены, а затем могучими ударами и укусами разорвать грудную клетку противника.