Сочувствие появилось в глазах Джея. Потерять соратников, друзей в жестокой битве, непосредственно наблюдать их жестокую гибель – это ужасно.
«Отпустите эту боль, дорогой правитель. Простите себя, что не смогли помочь им. Никто бы не смог», – он было разлепил пересохшие губы, чтобы выразить своё сожаление и соболезнование. Полукровке лекарю было всегда жаль, когда кто-то погибал, особенно молодой.
Как он услышал произнесенные шепотом слова заклинания. А потом острая боль вонзилась в сознание, выбивая почву из-под ног.
– Джей, не сиди долго на солнце – сгоришь, – молодая красивая эльфийка с любовью смотрела на белобрысого мальчишку лет пяти, по человеческим меркам, с черными крылышками за спиной. Ребенок упрямо посмотрел на мать, но подчинился и перебрался в тень. День был очень жарким и солнечным, а мальчишка весь день бегал за прекрасными бабочками-пань по солнцепёку. Женщина как раз оторвала его от интереснейшего наблюдения за ярким существом, усевшимся на белоснежный цветок. Бабочкам жар солнца определенно нравился. Как и Джею. Вот только ребенку он не был полезен в таких количествах.
К сожалению, в тот раз это ему не помогло, и мать заботливо мазала вздувшиеся пузыри на коже охлаждающим бользамом, но ночью мальчик спал То – его лихорадило из-за полученных солнечных ожогов. Он старался не плакать, чтобы не расстраивать мать, но страшный холод одолевал юное создание так, что даже в ту теплую ночь он мерз и тихо скулил, думая, что мама не слышит. Она почему-то запрещала укутываться в одеяло и даже всячески охлаждала тело сына. Больше суток ребенок не спал сам и не давал своей болезнью спать матери, лишь забываясь на несколько часов в зыбком сне.
Через два дня с обожжённых мест начал сходить верхний пласт кожи, обнажая нежные розовые слои, реагировавшие даже на лёгкий ветерок. С тех пор он старательно избегал солнечных ожогов.
Мужчина ощутил почти то же самое, только значительно быстрее и локальнее. Если тогда у него обгорели все плечи и немного спина, то сейчас лишь три места подверглись ожогам: плечо, бок и грудь. Пунцовые цветы распускались на бледной коже, вызывая желание убежать, отползти, уйти от источника боли, да только тот уже исчез. А боль осталась. Кровь и лимфа прилили к поражённым участкам, вызвав набухание, появились уродливые аморфные наросты хоть и небольшими, но из-за них «цветы» уже не казались такими прекрасными.
А неожиданный поцелуй заставил от удивления открыть глаза шире и судорожно вдохнуть воздух. Не так себе Сэл представлял первый поцелуй. Когда-то в далёких юношеских местах это были несмелые соприкосновения его губ и губ прекрасной крылатой девушки, нежной как Слеза Теон. Чуть позже он не представлял себе девушку, но мечтал об атмосфере: друзья, торжественная свадьба, на которой он, законный муж поцелует ту, которая пройдет с ним жизнь до самого конца. Кажется, позавчера его посетила шальная мысль, да пусть это будет проститутка, изображающая страсть и любовь, раз иное не светит.
Крика не было. Лишь неясные хрипы того, кто отчаянно нуждается в воздухе. Откуда-то появилась мысль о том, что после такого напряжения горла Джей не сможет говорить несколько дней. Чтож, некоторые заклинания были столько раз повторены, что в словесной формуле уже не нуждались.
Атрей грубо толкнул лишь им удерживаемого на ногах пленника, и мужчина приземлился на обожженное плечо. Тонкий слой кожи на ожоге лопнул, и прозрачная, чуть липкая лимфа вытекла наружу. Плечо теперь не только горело, но и саднило. Чуть позже кожица присохнет, и уродливый волдырь вновь наполнится жидкостью.
- Кассиэль! Лёд, сейчас! - Джей скосил глаза на юношу. Бедняга трясся от страха так, будто пытать сейчас будут его. Полукровка пытался поймать его взгляд, но Кассиэль упорно прятал глаза.
«Презрение или стыд?» – Джей бы хотел с ним поговорить потом. Жаль только никаких «потом» ему не светило. Он не верил, что выйдет отсюда живым. Даже странным показалось, что Атрей потребовал лёд. Неужели передумал и решил милостиво охладить обожженные участки тела пленника?
И снова все мысли вылетели из головы, стоило льду коснуться кожи. Атрей явно знал достаточно многое о человеческих и нечеловеческих телах.
Кристалл-телепорт сработал как надо, и крылатый юноша, только что стоявший на краю Небесного Города, оказался в воздухе. Крылья держали его тело в полете, он не рисковал разбиться. Но ледяной воздух мириадами тонких игл впивался в обнаженную кожу. Полукровка впервые узнал, что такое холод. Настоящий, пробирающий до костей. У него был теплый плащ с собой, но одеться теплее прямо сейчас не представлялось возможным. Надо было дотерпеть, добраться до земли. И почему внизу лишь вода и белые облака?
А что за животные ходят по облакам? Может это духи? Или боги, о которых никто в Мистриле не говорил? Или это жители Сайрона, о которых не знают спарды? Нет, спарды знают всё. По крайней мере, тогда он ещё верил в это.
Так Джей впервые в жизни увидел снег. Он многое не знал о мире. Поначалу ему казалось, что весь Сайрон скован льдами, однако оказалось, что так не повезло лишь Тенебре.
Ледяное прикосновение выбило весь воздух из груди. Джей не мог кричать, он судорожно выгнулся, ещё сильнее прижимаясь к ледяному кристаллу, острые края которого надорвали ожоговый пузырь. Язык прилип к нёбу, недопуская никаких звуков. Лишь гримаса боли, исказившая лицо полуэльфа, отражало его ощущения. Будто пытаясь перенести акцент на другие ощущения, он прикусил клыками нижнюю губу.
Стоило этой гримасе начать спадать, когда подтаявший лёд вместо боли начинал приносить облегчение, как Правитель менял кристалл.
Будто сквозь толстое одеяло до Джея доносилась новая речь Атрея, когда тот закончил его морозить. Затем посыпались на пол льдинки, раздались торопливые шаги прочь.
«Беги. Беги как можно дальше отсюда. Вниз! Туда, где он тебя не достанет! Уходи, парень,» – думал полукровка, стараясь отдышаться. Ему было жаль мальчишку, Джей не верил, что юный лекарь действительно заслужил подобное.
Сначала из его груди вырвался неясный хрип, а затем смех. Джей от души смеялся, лёжа на прохладном полу.
– Глупец, – едва слышно прохрипел пленник. – Не нужны вы драконам. Они даже в Агхал, о котором прекрасно знают, не лезут. Вы им не сдались. А диким – тем более. Они животные. Не лезь в их пещеры – они не тронут тебя. Тиграны едва восстанавливают свою империю. Эльфы – сами разрозненны. Люди – любопытные, но уже через сотню лет все забывают, меняя по три поколения. Аэри – единственные, кому могло бы быть интересно здесь, но уже один раз были загнаны под землю, - Джей вздохнул и открыл глаза. Кожа все ещё горела, он ощущал, что вскоре может начаться лихорадка. – Боитесь запачкать себя. А могли нести Свет Богини. Её Кровавую Сестру не бросили последователи. Они берегут память о ней и разносят другим народам. Когда Она вернётся, Её армия будет велика. А что до Великой Праматери? Ее любимые дети решили не беречь память о Ней, не учить молодые народы, а бросить их прозябать в ереси. Когда вернётся Светлая Богиня, на ее стороне не будет никого. И это будет Ваша вина! – Джей перевел полный обвинения взгляд на Атрея. – Вы бросили их. Бросили весь мир! Бросили меня! «Великий отец», - полукровка издевательски рассмеялся. – Нет создания в сотвореном Сестрами мире более презираемом мной, чем отец. Это трусливое безответственное гнилостное отродье. – блондин повернул голову набок и сплюнул наполнившую рот кровь, он сильно прокусил губу. - Жизнь Ордоса. От меня не зависит даже моя жизнь. Решения здесь принимаете Вы. Я не буду бояться. Вам нечего у меня забрать. Вы можете убить меня, да только моя жизнь ничего не стоит. Вы можете причинить мне боль, и даже бОльшую, чем сейчас, но худшее, к чему это приведет – безумие. Низвести меня до инстинктов, только это буду уже не я. У меня нет семьи, нет друзей, нет имущества. Оставшись один, я понял, что боюсь всегда и всего. И страх перестал пугать, - Джей шумно выдохнул, устало прикрывая глаза и морщась от боли. – Всё, что мне было нужно – внимание и одобрение Старшего Народа. И надо же, сам Правитель удостоил меня им. Ради этого стоило бежать. Я был в окружении. Только плеча товарища рядом не было.
За кажущимся безразличием в голосе скрывалась невысказанная обида, боль и злость. Больше всего на свете он хотел бы, чтобы его сейчас обняли, дали руку подняться, утешили. Хотел, но знал, что этого не будет. И вдруг чему-то улыбнулся, хотя из-под прикрытых век по щекам поползли предательские капли слёз.
