1. Имя, фамилия, прозвище:

Филиппа / Фили

2. Раса:

Полукровка (светлый эльф-человек)

3. Пол:

Женский, гетеро

4. Возраст (реальный и видимый):

Реальный: 87, видимый: ±25

5. Статус в обществе:

Роль: юная магичка, личная ученица главы Радуги террийского отделения (ученица Антараса)
Статус в обществе: безродная бродяжка на попечении Ордена Радуги

6. Описание вакансии (копируется из темы с вакансией):

Филиппа — невысокая девушка двадцати пяти лет на вид, с василькового цвета глазами и каштановыми волосами длиной до плеч. Улыбчивая, но тихая девушка, которую подобрал на улице Антарас, увидев в ней большой потенциал. Филиппа благодарна до глубины души мужчине, который буквально вырвал её из нищеты и грязи на улицах Брута. Она готова сложить за него голову, также как и за Радугу. По складу ума — прагматик. Есть цель — хорошо, нету — найдём. Для достижения поставленной задачи готова воспользоваться всеми доступными и недоступными способами. Особенно, когда эту задачу ставит перед ней наставник.

7. Внешность:

Филиппа никогда не считала себя особенно красивой. И не мудрено: низенькая, субтильная девчушка едва ли когда-то смогла бы похвастаться притягательной женственностью округлых форм, облаченных в выгодно подчеркивающие нужные места одежды, или длинными ногами, или статной дворянской осанкой, постоянство которой обеспечивалось то ли тугим корсетом, то ли голубой кровью. Ничего из этого в распоряжении у Филиппы никогда не было. Зато у нее был поставленный удар и пышная копна упрямо вьющихся крепких каштановых волос, которую чародейка любила расчесывать для успокоения нервов или неосознанно приглаживать, когда ей хотелось прихорошиться. Едва ли случайный взгляд прохожего зацепится б за нее в толпе, но, если этому зеваке удалось бы приглядеться достаточно внимательно, если бы у него было немного больше времени для наблюдения, он смог бы угадать в Фили то природное очарование, о котором девушка сама никогда и не подозревала.

Иногда люди напоминают ей драгоценные камни. Алмазы сверкают ослепительно, почти агрессивно, их хочется, их невозможно забыть. И если некоторые женщины –– алмазы, то Филиппа должна быть скорее перламутровой жемчужинкой –– у нее спокойная, ровная красота, легко обтекаемая взглядом, совершенно непритязательная. Она улыбается мягко, смеется тихо, прикрывая рот рукой, движения ее часто то ли нерешительны, то ли без причины медлительны. Широко распахнув свои васильковые глаза формой точь-в-точь миндаль, она любит молча и подолгу рассматривать все, что ее окружает: так долго, что некоторые люди вынуждены подозревать девушку в странности. Хлопая длинными ресницами, та лишь пожимает плечами –– это ее не обижает.

Пожалуй, чрезмерно бледная мраморная кожа почти ничего не скрывает: все деревья вен, гоняющих кровь по телу не на глубине, отчетливо синеют на своих местах. Тонкокостный скелет прорывается наружу в позвоночнике. Филиппа не выглядит как самый очевидный кандидат в протеже главы Радуги, но мышечный каркас говорит, что она очень старается. Поджарое и на удивление крепкое тело, закаляемое тренировками, упорно сопротивляется так и не согнанной со времен голодных дней худобе.

Филиппа часто облачена в, пожалуй, самую неподходящую ей одежду, как по полу, так и по возрасту: чародейка носит мужскую короткую камизу, крепкую, но старую и грубую льняную котту с широкими рукавами, подвязывая ее пояском вместе с затертыми узкими штанами, которые затем заправляются в не менее затертые, но спасающие от любой непогоды ботинки. Завершает все это безобразие известный желтый плащ, левый рукав которого был наполовину разорван, а затем –– подшит. Подол разрисован узорами-закорючками чем-то напоминающим мягкий графит.

Гордая носительница четырех шрамов разных форм и размеров: небольшой косой след от ножа справа на животе, около ребер; продольная полоса, перечёркивающая позвоночник на пояснице от падения с высоты; едва уловимый ряд трех белесых прожилок на внутренней стороне пальцев правой руки –– следы ожога, след от когтей химеры на левой икре.

8. Характер:

Филиппе удается сочетать в себе природную мягкость с приобретённой взвешенной и устойчивой рациональностью. Если бы не жизнь на улице, у нее, вероятно, были бы все шансы стать крайне наивной, оторванной от жизни мечтательной девчушкой, проживающей жизнь в грезах, однако Фили, пройдя суровую школу и выучившая все уроки жизни в нежном возрасте и в жесткой форме, не могла не подвергнуться влиянию своего опыта.

Филиппа осторожна и осмотрительна. Всегда. Круг людей, которым она доверяет полностью очень мал. Встречая новых людей, чародейка всегда бессознательно готовится к плохому и подолгу присматривается прежде, чем позволить себе сократить дистанцию. Помимо людей это также относится к новым местностям: девушке необходимо все вокруг осмотреть прежде, чем где-то почувствовать себя комфортно.

Она знает, что существуют вещи, которые говорить вслух не стоит. Несмотря на то, что Фили не из тех, кто побежит пить на брудершафт с первым встречным, она не любит обзаводиться неприятелями, предпочитая никому не переходить дорогу из соображений практической пользы и некоторого внутреннего человеколюбия, существующего парадоксально –– скорее вопреки, чем благодаря. Рамки дозволенного очень сильно плавают от человека к человеку –– Филиппа умеет подстраиваться под разных людей и с подавляющим большинством способна сохранять ровные отношения даже составив о них однозначно негативное мнение. Мало кто видел Фили поднимающей на кого-то голос и тем более откровенно ругающейся с кем-то. Во всяком случае, если это и происходит, девушка склонна быстро отходить, возвращая примат разума над эмоциями. Потому ей ничего не стоит попросить прощения и признать собственные ошибки.

Она умеет прощать, но знает, что существуют вещи, которые не забываются. Следование простому принципу «предал однажды –– предаст дважды» еще никогда ее не подводило. Признавая свои ошибки, Филиппа также разрешает себе обмануться, а затем –– отпустить. Она не станет закрывать глаза на вырывающиеся из ее этических координат поступки, и, будучи весьма принципиальным человеком, который способен твердо стоять на ногах во всех смыслах, Фили не предаст себя ради того, чтобы быть удобной. Впрочем, существует крошечный список людей, ради которых она пойдет на то, чтобы попрать свою мораль.
Умеет выстраивать здоровые и крепкие отношения с теми людьми, к которым припекает. Такие концепты как товарищество, сестринство и семья в целом играют для нее далеко не самую последнюю роль. Имея нерастраченные резервуары нежных чувств, легко окутывает ими всех своих близких, предоставляя им безоговорочное принятие, любовь и сочувствие. Филиппа надежный соратник, верный, заботливый друг, старательная и честная ученица.

Она умеет довольствоваться малым, но и от большего не откажется. Ей доступно удовольствие от мелочей, Фили не склонна гоняться за всеми благами сего мира, однако она не открещивается от них тогда, когда они сами ее настигают. Аскетичный образ жизни Филиппы сделал ее уязвимой к тому, что ей недоступно: к роскоши. И хотя она сама едва ли когда-нибудь это признает, ей импонирует жизнь в лоске комфорта. В тайне видит сны о платьях и балах, мечтая когда-нибудь прикоснуться к жизни знатной дамы –– впрочем, шальные мысли Фили умело отгоняет за ненадобностью.

Она обладает целеустремленностью, в редкие случаи соседствующей также с не дюжей самонадеянностью, что зачастую помогает ей расти над собой, преодолевая большие трудности. При всем этом еще и упоительно терпелива. Не имеет привычки полагаться на других, в основном предпочитая рассчитывать только на собственные силы. Имеет стойкое желание жить и готовность за жизнь бороться ¬–– несмотря на то, что зачастую Филиппа не кажется достаточно сильным человеком, она обладает завидной психологической стойкостью и живучестью, способностью быстро восстанавливаться от душевных потрясений. Обладает позитивно-рациональным мировоззрением, аналитический склад ума соседствует с оптимистичными взглядами на жизнь.

Пацифист по духу, боец –– по нужде. В идеальном мире Фили не существует ни воин, ни сражений, ни необходимости в них участвовать. Она не любит решать конфликты силой: не подчиняет, а убеждает, однако в реальном мире неуклонно придерживаться данному принципу на практике для нее совершенно невозможно, отчего им часто приходится пренебрегать. Впрочем, там, где возможно, Филиппа старается орудовать словом, а не кулаком.

Она не склонна к спонтанности. Все в жизни должно быть последовательно: путь –– процесс превращения целей в результаты. Это также значит то, что Филиппа упрямо отказывается инвестировать время в то, что не имеет никакого для нее смысла, Фили не разбрасывается действиями от скуки. Все спонтанности, эксцессы, прорывающиеся в ее мир извне, таким образом, склонны на первых порах сильно дезориентировать, подрывая существующий уклад вещей, однако обладая склонностью к систематизации, Филиппа, так или иначе, неизбежно приводит свой мир в порядок.

9. Инвентарь:

На поясных креплениях: фляга воды объемом 0,5 л, мешочек под травяной сбор и небольшой нож для резьбы в чехле.
В походном рюкзаке: книжка, губная гармошка, карта местности, сменная одежда, кремень, запас еды.

10. Способности и навыки:

Бытовые:
–– умеет шить, штопать и вышивать;
–– может развести огонь, высекая искру из кремня и стали или при помощи линз;
–– делает неплохие чайные сборы;
–– обладает навыками первой медицинской помощи;
–– на среднем уровне развит навык резьбы по дереву: может высечь односоставные предметы и несложные формы;
–– общая рукастость и изобретательность. Жизнь на улице научила тому, что любой на вид ненужной вещи можно найти свое применение. Умеет из барахла сделать украшение или орудие;
–– есть навыки обустройства укрытия как в лесистой местности, так и городской среде;
–– ориентируется на местности при помощи местных признаков, умело работает с компасом и картой;
–– умеет играть на губной гармошке.
Магические:
–– Магия воды, мастер (магия слов и плетений);
–– Целительство, неофит (магия слов).

11. Питомец (если есть):
––

12. Связь с вами:
Skype: thesamplejar
Discord: groundecho#7109

13. Пробный пост: ( тема выдается администрацией)
Тема: первая встреча с будущим наставником.

Последние несколько лет Филиппе отчетливо казалось, что все вокруг только врут ей, что в сутках двадцать четыре часа. По собственным наблюдениям девушки в один день часов помещалось по меньшей мере триста, и каждый из них, как на подбор, был наполнен непреодолимой тяжестью, как физической, так и эмоциональной. Казалось, будто бы мучения не закончатся никогда, казалось, будто бы это роковая и ужасная участь –– тащить ее ярмо у себя на плечах до конца жизни –– настолько она была тотальна и беспросветна. И в последнее время все становилось только хуже и хуже.

Брут в середине осени выглядел особенно ущербно. Дождь, предназначение которого –– омыть собой чумазое лицо трущоб, спустя какое-то время превращал и без того непривлекательную их физиономию в монструозное грязное варево, сырое и безутешное. Куда ты не пойдешь –– везде холод и терпкий душок сырости. Из всех доступных Филиппе мест укрытием от этой напасти могла служить лишь береговая линия, холодная вдвойне, но, по крайней мере, свободная от громоздящихся в городе нечистот. Девушка часто приходила на берег тогда, когда становилось совсем уж тяжко. Она стелила отвердевшую от старости приплюснутую подушку, садилась на нее и смотрела на бескрайние просторы океана до тех пор, пока небо медленно не почернеет и не сольется с ним по линии горизонта. Когда луна пряталась за пасмурным небом в ходе этого процесса возникало ощущение терапевтического утопания в небытии, будто бы вместе со способностью видеть исчезало само сознание, освобождая место для пустоты. Сегодня –– один из тех дней, когда Филиппа, как ей казалось, снова будет провожать мутный солнечный желток вдвоем с океаном. Но пока что солнце светило, и вместе с тусклым светом в голову Фили проникали всевозможные мысли.

–– О, Бескрайний Нун… ––  слова слетели с пересохших губ девушки, горькие и вымученные, вперемешку с выдохом. А затем –– снова тишина. Жажда такая, что утолить ее возможно только утопившись. Устало наблюдая океан, Филиппа зацепилась за эту мысль, развивая ее в фантазию. Вот сейчас она встанет и медленно подойдет к воде, она прямо в ботинках шагнет в воду и холод обожжет ее ноги, но –– ненадолго. К холодной воде быстро привыкаешь. Чувствуя вес и неспокойное сопротивление волн, бродяжка будет продвигаться все дальше и дальше, она будет упрямо дрожать и идти до тех пор, пока толща не проглотит ее макушку, а затем –– еще дальше, в небытие. Вода быстро и грубо захлестнет и без того слабые дыхальца, захочется всплыть, но она немного задержится в гостях, а затем…

Точь-в-точь кит запел желудок, напоминая о том, что назойливое тело снова требует к себе уважения. Деньги, заработанные уборкой на верфи, все еще могли обеспечить несколько сытых дней, однако за ними снова, как надгробия назойливых родственников, проглядывали голодные. Фантазиям о смерти суждено было остаться простыми фантазиями: все равно Фили пришла бы к выводу, что нужно продолжать стараться, даже если перспективы отнюдь не были радужными. –– Нет, надо стараться дальше, –– мысленно командует себе бродяжка, даже не пытаясь как-то для себя обосновать перемену тона. Надо –– и все. Мама наверняка расстроилась бы, увидев любимую дочь под водой. Наверное, все-таки, ей было попросту страшно умирать. –– Интересно, возьмут ли в публичный дом?.. –– вариантов заработка для девчонки без особых умений в Бруте было не слишком много. Между тем, чем больше лет шло, тем сильнее хотелось жить в безопасности, есть теплое и трогать мягкое. Многие из сирот, которых Фили знала, закончили именно борделях. Это была печальная правда жизни, но хуже ли она смерти? Вопрос открытый. Впрочем, у Филиппы еще оставались иные варианты, –– Нет, там будет еще тяжелее. Надо будет снова попроситься чистить рыбу на рынке. Не монета –– так еда,  –– грязно и смердит прямо как в трущобах, словно бы и никуда не уходишь; к концу дня одежда и волосы пованивают рыбой так, что запах стоит неделями. –– Но все ж деньги лучше. Надо накопить и уехать. Накопить. И уехать. А как накопить? И если уехать, то куда? –– Снова мысли начинают ходить по кругу и, в конце концов, они упираются в одну и ту же непреодолимую стену вопросов.

Филиппа смаковала свою беспомощность еще какое-то время. Она совсем и не заметила того, как мутное солнце совсем заволокло темными тучами, и затем, как будто бы назло, как будто бы не хватало и того, что дул холодный ветер, закапал дождь. Первая капля приземлилась аккурат на темечко, вторая –– на руку. Прошло немного мгновений и моросить начало повсеместно. Фили подняла подбородок чтобы взглянуть на небо, но нахальная капля, зарядившая ей прямо в глаз, смешала карты. Через несколько минут берег начало прямо заливать ставшим крупным дождем, а величавый океан –– кипеть и пениться. 

Вся совокупность ненастий горячей злостью начинает прорывать тектонические плиты спокойствия, из которого сложена поверхность внешних реакций девушки. –– Ни одного. Гребаного дня отдыха. В этом богами забытом месте, –– мысленно цедит она, сжимает кулаки, чувствуя внезапный прилив сил от эмоционального напряжения. Одежда начала стремительно промокать. Еще посидев у океана пару мгновений, она, обескураженная ненастьем, неловко встала с подушки, убрала ее в рюкзак и, кинув последний обреченный взгляд на своего визави, поковыляла домой. Все планы коту под хвост –– как обычно. Сейчас один вариант: возвращаться домой и молиться, чтобы твою хилую халупу не снесло ручьем. Было совершенно невозможно преодолеть путь от береговой линии до так называемого дома не прокомнув до нитки: это было понятно сразу. Поумерив праведный гнев, Филиппа вздохнула. Она решила хотя бы сейчас слегка облегчить себе жизнь.

–– Ирамельт лиалх, –– сгибая руки в локтях и возводя их ладонями вверх, девушка снова смотрит на небо, на капли. Только теперь ни одна из них не добирается до нее: вся вода, доходящая до определенного предела, собирается в водные шарики, которые, наполняясь достаточно, соединяются, как клетки, друг с другом, образуя каплю больше, которая становится своего рода зонтом, как губка накапливающим влагу, и растущим за счет нее. Удобно, нечего сказать. Только вот один взгляд в сторону –– и контроль над каплей, начинающей становиться довольно крупной, исчезнет так, как будто его и не бывало. Посему необходимо было принять меры предосторожности.

Справедливо, казалось бы, рассудив, что в таком положении на людные улицы лучше не выходить, Филиппа, с горем пополам перебравшись через рой камней, поковыляла по начинавшимся невдалеке городским закоулкам. Почти вслепую. Этот город, все его артерии и вены были хорошо знакомы бродяжке: здесь она провела большую часть своей жизни, здесь, от ножа бандита, умер ее отец, здесь она играла с дворовыми детьми, здесь она лила горькие слезы и звонко смеялась в детстве и здесь она встречала и рассталась с юностью. Филиппа не обманывалась: Брут все равно всегда был и будет для нее выгребной ямой, однако это не умаляло того, как хорошо она его знала. Пятнадцать минут активной ходьбы, и можно было дойти до швейной лавки, в которой девушка имела одну из своих самых продолжительных работ. Помнится, именно там магесса, заведующая предприятием, но появляющаяся на посту крайне редко, наколов молодую работницу с заработной платой за месяц работы, с легкой руки предложила обучить ее магии. Предложение то было максимально несерьезным, и никаких по-настоящему больших усилий пожилая чародейка никогда не собиралась вкладывать в Филиппу, однако все пошло немного не по плану: та удивила свою новоиспеченную наставницу тем, как быстро ей удалось постигнуть природу ан. И вот один из этих плодов висел над головой у девушки. Немолодая чародейка уже давно лишилась и швейной мастерской, и жизни –– впрочем, ничего удивительного. Ротация жизней в Бруте –– дело житейское. К смерти, сопутствующей всему, здесь привыкаешь довольно быстро.

Предаваясь воспоминаниям о былых днях, девушка завернула за угол, прошла несколько метров до одинокого развала с рыболовными снастями, которые держал богатый по меркам района жилец находящегося рядом дома, и, совершенно не ожидая, что в кого-то в это время здесь можно было наткнуться, врезалась в некого очень крепко стоящего на ногах мужчину плечом, что заставило девушку инстинктивно повернуть голову и взглянуть на препятствие, потеряв при этом концентрацию. Уже изрядно наполнившаяся водой капля, которую уже в скором времени все равно надо было бы скидывать, задержалась ровно на секунду в воздухе, а затем с комичным хлопком плюхнулась аккурат на голову как Филиппе, так и ее новому «другу».

Вскрикивая от досадной неожиданности и отскакивая от препятствия, бродяжка стирает с глаз холодную воду, ежится и, пощупав переносицу, вновь возвращается к несчастному. Встречаясь с парой сине-серых глаз, прожигающих в ней дыру, Филиппа замирает, затаив дыхание. Ей кажется, что человек, которому она на голову уронила воду, выглядит как настоящий головорез: страшный взгляд, крупное тело, капюшон, накинутый на голову и взгляд исподлобья не говорят совершенно ни о чем хорошем. О, бродяжка хорошо знала таких людей. Их хлебом не корми –– дай кому-то шею сломать.
–– Я… это… п-прошу про- ––  лепечет Фили, ожидая, что сможет отделаться легко. Порыв ветра пробирает до дрожи. Или это страх? Так или иначе, головорез в извинениях оказывается не заинтересован. Он перебивает:
–– Неплохо. Что еще можешь? –– спрашивает он девушку, и в его голосе она может ощутить подлинную заинтересованность. Впрочем, с легкой руки бродяжка списывает это на разыгравшееся воображение. Вопрос она начинает теперь воспринимать как угрозу. А значит, пора делать ноги.
–– Н-ничего, –– ложь. –– Я случайно. Мне очень жаль. Не серчайте, господин. –– кажется, она его только начинает раздражать: не поэтому ли неизвестный делает шаг в сторону, чтобы заставить ее замолчать навсегда? Ах, смерть, дышащая в затылок (как Филиппе кажется), и вправду совсем не так привлекательна. И снова хочется жить. Прекрасно!
–– Неужто ничего? –– он скептически поднимает бровь. Да какое ему дело?! В любом случае, сейчас –– самое время делать ноги, поскольку дальше, чудится Филиппе, будет только хуже. Она отходит на один шаг. Руки выставляет чуть вперед. Затем –– еще шаг назад. За несколько секунд ей удается изгнать испуг и поселить во взгляде уверенность. Такая перемена кажется почти ненормальной, но неизвестный хорошо считывает то, почему это происходит и что сейчас будет. Действительно, он заинтригован.
–– Лэаех ирриль! -– чеканит бродяжка. Воды на каменной кладке уже достаточно для того, чтобы ее заморозка привела к эффективному результату. От ног девушки к ногам мужчины –– и дальше, образуется белая корка льда. И только заклинание завершается, подправляя воду в нужную девушке форму, как она снова приобретает тот же испуганный вид и, не дожидаясь никакой реакции… просто разворачивается и дает деру. Тактика отступления, отработанная на практике не раз и не два.
«Головореза» Филиппа оставляет своей реакцией слегка обескураженным. Он хочет погнаться за ней и даже делает шаг в сторону убегающей стремглав бродяжке, однако что-то его останавливает. Не страшно. Им еще суждено столкнуться на улицах Брута. Весь лед вокруг мага довольно быстро топится, поднимая кверху танцующую на неспокойном ветру дымку.

Через две минуты Филиппа медленно, но верно придет в себя. Она обернется назад, но преследования не заметит. И только потом, описывая свое столкновение соседу, Фили узнает, что этот ее «головорез» –– никто иной как Великий архимаг Ордена Радуги. Красной от стыда она будет ходить весь день. А затем –– приболеет. Но день закончится, и настанет следующий, новый, на самом деле, по-настоящему новый. А пока –– на сумеречном пейзаже беспокоятся волны, омывая сине-серое покрывало океана, где Нун –– единственный свидетель тому, как медленно растворяется горизонт.

Отредактировано Филиппа (11.05.2021 10:16)