Политика эльфов была весьма многогранна, и многие из чужаков не смогли бы ее понять, просто наблюдая со стороны. Вся сложность механизмов была заложена в древних традициях которые, словно корни столетних деревьев, тянулись в глубь в истокам подземных источников. Если бы кто и смог покорить эльфов, даже хотя бы серых – в теории представить и это возможно, но вот управлять, стать для них авторитетом уже было делом другого характера. Светлых, серых и темных эителей Эларии объединяло лишь одно – жажда свободы и власти, одно без другого существовать не могло, ведь свобода всегда нуждалась в надежной защите. А защитить не имея власти было делом невозможной задачи, но если Кварион и не рассматривал даже вероятность того, что эльфов может кто-либо покорить или завоевать, то вот опасность быть втянутым в войну оценивал очень здраво. На его плечах лежал груз ответственности за всё происходящее с Эларией в целом и всеми домами эльфов в частности, за каждого. Пусть они могли ненавидеть друг друга, пусть строили изысканные интриги по порабощению своих давних союзников и соседей по ремеслу, но вот когда появлялась общая угроза, она была способна сплоить даже соперников.

Такая угроза дейтсивтельно появилась на горизонте, ее нельзя было игнорировать, а недооценивать было сродни самоубийству. Пустыня Савурри стала местом возрождения древнего культа Шарисии, древней богини, покровительницы аэри, тигранов и прочей нечисти, коих эльфы в той или иной форме, но призирали, пусть и прятали это.  Эта угроза, которая могла стать большой проблемой для эльфов была способна консолидировать оппонентов и соперников среди высших кругов знати на всех уровнях, а эльфы все равно представляли собой очень мощную и свирепую силу, которая была способна дать отпор врагам, вот только что бы максимально избежать потерь, необходимы были союзники, сильные и свирепые, которыми Кварион рассматривал жителей Мистрила, именно спардов.

В прошлые века, когда Квариона еще и на свете не было, эти две расы правили в мире и согласии, постоянно соревнуясь между собой в праве первенства на мировое господство среди других рас под покровительством богини Теон. Последней объявила себя во плоти архижрица культа в Мистриле и это известие не могло пройти мимо Эльрата и монарха, потому как подобные заявления могли сделать либо очень глупые существа, либо действительно амбициозные персоны, которые могли и были способны повести за собой целый народ, уж тем более такой специфический, как спарды. Этой встречей, к которой король готовился долго должна была воздать дань прошлому и обратить внимание Теон на нависшую угрозу с пустыни, которая была способна затронуть и ее жителей, вот только вся загвоздка была в условиях.

Порой переговоры длились днями, сутками напролёт и делались лишь небольшие паущы на отдых, но все темы и предметы разногласий документировались и продолжали оставаться на столе по местам, занимаемые разными сторонами интересов. Для эльфов в той или иной форме возобновление переговоров и древних союзов со спардами всегда оставалось пищей для громких заявлений, но никто не мог рискнуть пойти на это, поскольку долгое время у тех не было единого предводителя, долго время до недавних пор.  Вот только местом нынешних переговоров было выбрано не великий Зал Совета, а подземелья Академии Магии, ведь именно в них сейчас хранились артефакты в виде зеркал, которые в древние времена служили проводниками связи между двумя союзными расами, столь близкими по происхождению и далекими по расположению.

Кварион спускался по лестницам подземелий не один, с ним был его придворный писец, архивариус и маг. Они были выбраны королем, что бы эти переговоры могли быть зафиксированы по протоколу пунктами договоренностей, в которых бы учитывались детали. Ведь вся проблема всегда скрывалась в деталях, которые часто упускались с внимания, а потом это стоило порождению новой волны споров и разногласий и это при заключенных то договорах. Кварион всегда старался избежать подобных проступков. Архивариус был выбран как советник, именно для того, чтобы слова монарха не расходились с историческими выдержками и документами, которые существовали уже столетия и надежно хранились в древних библиотеках Эльрата. Маг же, как один из великих профессоров присутствовал для поддерживания магии в артефакте, если вдруг магия артефакта ослабнет, что бы был дополнительный источник поддержки чар.
Спустя некоторое время следования по залам замка, а академию можно было смело называть именно замком и крепостью, они приблизились к артефакту. На вид это было самым обычным зеркалом, закрепленным среди двух статуй в виде воинов, которые тщательно охраняли магический предмет. Это действительно было захватывающее зрелище, ведь король понимал что перед ним был инструмент истории, которая записывалась в учебниках, в книгах событий древности. Такие скрытые артефакты служили памятью о бывшем величии королевства.

Когда они наконец уже стояли у артефакта, архивариус и писец расположились по праву и леву сторону зеркала у самих статуй, маг, который был по совместительству и ректором академии, находился за спиной короля. Когда наступило указанное время, все замерли в ожидании настоящего чуда древности и волшебник начал проводить магические манипуляции с артефактом, чтобы «пробудить» его от долгого сна. Наконец по краю рамы началось легкое свечение, а само зеркало перестало отображать присутствующих эльфов и начало изображать разные миры, пока на фоне всего происходящего Кварион не увидел небольшое помещение очень знакомого стиля архитектуры, в котором уже находилась архижрица культа Теон. По протоколу встреч и королевского этикета, Кварион был инициатором этой встречи, а значит и начинал диалог было положено именно ему.

«Кварион из Дома Золотой Лилии, первого среди светлых эльфов, законный король Эларии и правитель всех эльфов в Эларии и за ее пределами приветствует вас», - чуть повышенным тоном проговорил монарх, смотря на многоликую. Нависла небольшая пауза, теперь очередь представить себя оставалась за гостьей, Кварион лишь надеялся что этот знаменательный разговор не станет его величайшей ошибкой, но напротив положит начало большому и тому самому светлому будущему для эльфов. Однако никто себя иллюзиями не тешил, оставалась даже вероятность, что эти переговоры будут проходить в несколько этапов, чего очень бы не хотелось, но никто еще не знал как сложится этот разговор.

Король Эларии за все эти годы привык проводить встречи и переговоры с гостями разных рангов, среди которых были короли аристократы, купцы и дипломаты и каждая встреча всегда была уникальна. Аудиенции никогда нельзя было подвести под красную линию, используя шаблоны, потому как каждый из-за своего статуса говорил и излагал мысль по разному. Мастерство же королей заключалось, что они могут не только понимать своего собеседника, но и больше того – всматриваться в суть проблемы или прошения, поскольку очень часто все что говорилось было лишь поверхностью проблемы или просьбы, причинные же мотивы лежали куда глубже. Далеко не каждый мог говорить с купцами как купец, имея что им предложить взамен на их уступки или высказывая им отказ, компенсируя потерю чем-либо приемлемым. Как не каждый дипломат мог понимать мотивы или поступки верховных королей, которые чаще всего владели полной картиной происходящего, а не отдельным ее фрагментом. Все это был бесценный опыт, который никогда не оценивался деньгами, драгоценностями или властью – всё это легко потерять в мире Сайрона, ведь когда отдашь бедняку или нищему корону, разве он становится королем? – нет, он продолжит оставаться бедняком, только лишь с короной, и это правда бытия.
Опыт эльфа позволял ему сейчас стоять прямо перед своей собеседницей, держать взгляд прямо лицом к лицу. Знать эльфов могли бы упрекнуть Квариона за его поступок вести переговоры со столько могущественной особой таким образом, ведь в настоящие дни такой метод не воспринимался, даже и не практиковался среди эльфов. Признаться честно, Кварион пусть и был волевым эльфом, видевшим многие ситуации и прожившим множество обстоятельств, но вести переговоры через подобный артефакт ему было в впервой. Был определенный дискомфорт вызванный тем самым отсутствием опыта использовать подобные артефакты, тем более ему не доводилось еще общаться с официальными представителями из Мистрила, тем более начинать такую практику с Архи жрицы Теон было слишком смелым решением, пусть и вынужденным. Но отступать было неприемлемым, тем более что ситуация требовала проведения тесных переговоров с небожителями, которые в древности плечом к плечу были союзниками с эльфами в борьбе против подопечных Шарисии.
Изображение продолжалось налаживаться, дополняя новыми деталями картину, которую можно было наблюдать в артефакте – Теон сидела в очень необычном кресле королевского комфорта и изысканного вкуса на вид. Позади нее были стататуи воинов или же героев, которых видимо почитали спарды, но это все могло оказаться лишь иллюзией этой магии, во всяком случае свою собеседницу эльфв мог видеть отчётливо. Перед правителем была на вид хрупкая и милая девушка, которая была олицетворением гармонии и спокойствия, какой и была Теон по легендам древности, а аура, которую Кварион мог чувствовать даже через артефакт, была достойной обитателей самых высших планов Мистрила. Вот только Кварион мог быть уже мёртвым, если бы доверял безобидной внешности своих собеседников или оппонентов, сейчас он не имел права на ошибку, ведь ставки были слишком высоки чтобы допускать оплошность. Когда Теон начала разговор, сразу вспомнив про их подопечного, которого «отпустили не тронув ни единого перышка в его крыльях», Кварион понимал, что небо жительница решила упустить этот вопрос из внимания беседы и не акцентировать на нем внимания, быть может она вернется к этому в будущем, но сейчас она явно хотела соответствовать тому образу, которым и являлась внешне.
- «Преподобная Теон, я благодарен Вам, что при Ваших насыщенных делах, смогли оказать честь и откликнуться доброй волей на приглашение на эту встречу». Кварион говорил уверенно, но мягко, в голосе были нотки учтивости и доброжелательности, ведь манерам правильно расположить к себе собеседника его обучали долго, и наставники не скупились на замечания в свое время, такой подход дал свои плоды. Монарх не переводил взгляда с глаз собеседницы, что бы удерживать зрительный контакт пусть даже через артефакт, который то слабел магически, то усиливал изображение, но помехи хоть и были, влияли только на качество изображения второстепенного плана, оставляя ясность вида собеседницы.
- «Мне отрадно знать, Преподобная, что ваш подданный добрался в здравии тела и духа. Благодаря ему, долгий перерыв в диалоге между нашими королевствами наконец прекращен. Надеюсь, это станет началом нового витка доброжелательных связей между нашими народами. И увы, не только мое желание отдать дань прошлому союзу наших народов побудило запросить эту встречу, Преподобная. Шарисия вернулась и ее сила возрастает с каждым днем, порабощая в хаос все, на что она бросает свою тень». Последние слова Кварион произнес очень серьезно и внушительно, давая понимать собеседнице, что та информация, которой владеет монарх является самой что ни есть адекватной оценкой всего происходящего.
Реакция на эту информацию была крайне важна для светлого эльфа, поскольку от того, как жрица могла воспринимать эти факты зависел их дальнейших разговор, конечным итогом которого светлый рассматривал возможность прийти согласию по ряду пунктов. Однако нужно было понять, как Теон отнесется к словам о своем заклятом враге, которая однажды разрушила всё, что ей было так дорого. Всё, чем богиня так сильно дорожила – гармонией в мире, в которой эльфы занимали значительную роль в порядке мира, что обеспечивало безопасность и для спардов. Увы, сейчас всё изменилось и, прежде всего эльфам, были брошены вызовы, с которым Кварион должен был справится.

Кварион наблюдал за интонацией своей собеседницы, ему было очень важно уловить смысл между строк, который она могла бы ему скрыто адресовать или ультиматум, который всегда выставлялся между прочим, как бы невзначай. Так велась политика в этом страшном мире, где улыбка означала смерть, а слезы – радость, всё было перевернуто с ног на голову и эльфы не стали в этом эпизоде исключением, ведь Квариона тоже учили как быть воином, быть политиком, королем. Даже его коронация, во время которой он выступал на праздничном турнире, едва не закончилась его смертью, потому что уже тогда были посланы убийцы уничтожить и устранить молодого монарха, который едва почувствовал тяжесть короны на плечах. Всё это была политика, жесткая и беспощадная, в которой случалось императорам становится шутами, а шутам королями и это был замкнутый круг, разрушить который должно было некой силе свыше.
Переговоры с Преподобной правитель эльфов Эларии начал по другому алгоритму, ведь спарды по своей природы были иными, отличными воинами Света, почитателями Великой Матери, но вот политиками – сложно было сказать, Кварион еще никогда не имел подобного опыта. Однако Архи жрице было чем удивить – она и вправду была проводником души древней богини, бывшей покровительницы эльфов, которую они предали и забыли в песках времени прошлого. Голос и вид собеседницы существенно изменился в те минуты, когда в беседу вступила сущность из высших планов, чья аура сопровождалась слышимым легким эхом, даже вибрацией, которым даже этот артефакт не смог помешать. Но Кварион… он стоял прямо, возможно эльфы древности поклонились бы и пали на свое чело что бы воздать честь или почтение явлению богини, но нынешняя обстановка была иной, правитель стоял прямо и продолжал смотреть в глаза, следуя протоколу переговоров.
Уловка эльфа удалась, выбранная формула принесла очевидный результат. Его решение начать сразу с вопроса встречи, упоминание Шарисии и ее угрозы всему живому и вправду возбудили чистый смысл жрицы и она уступила место древней сущности, хотя это могшло происходить и не добровольно, а скорее даже принудительно, они будто бы менялись своей сущностью без предупреждения и жрица в этой игре занимала роль пешки в руках более могущественного духа – истинной Теон.
- «Имею честь слышать голос древности, Спасительницы душ, Великой Матери, нашей покровительницы в древности», - после этих слов Кварион плавно поднес правую руку к груди и приклонил голову, не отрывая взгляд от собеседницы. Это был поклон уважения, как считалось у эльфов, при котором можно еще видеть партнера, а не поклонения, когда приклонялись почтительно и на коленях. «Вы право заметили, что между нашими народами сложилась пропасть и началом трещин стала история, когда дети Эларии…», - форма последних слов была выбрана не случайно, что бы подчеркнуть отрешенность эльфов от древнего культа и дать понять, что нынешние эльфы являются детьми леса, городов и гор и к культу древности мало кто имеет отношение. «…решили сделать собственный выбор и принять путь развития своей природы отдельный от почтенных спардов», - эльф хорошо знал тот эпизод истории, когда в древности его предки восстали против Теон, сейчас он пытался сгладить углы преткновения и увести внимание на всеобщую опасность.
- «Преподобная», - его голос звучал вновь спокойно и ровно после сделанной паузы в несколько мгновений, - «я понимаю что на ваших плечах лежит огромная ответственность, как и на моих. Именно потому мы не всегда можем позволить себе роскошь допустить опрометчивые решения. Рассудите сами – эльфы свободны делать выбор, и моя корона не узда для них, а гарантия их защиты и безопасности. Зачем же наш светлый союз, который мы можем заключить с Вами, очернять оттенками порабощения с Вашей стороны в нынешнем времени и давать задел для мести в будущем?», - Монарх хотел дать понимание Преподобной, как ее предложение может быть воспринято большинством его подчиненных.
- «Эльфы – вольный народ, если их поработит Шарисия, то она навяжет поклонение себе силой, насилием. Тот остаток, что уцелеет в войне будет предан рабству и казнен только лишь за одно – стремление к свободе. В Эларии культ Теон не подвергается преследованию, у Вас есть почитатели, которых мы не гоним, не преследуем по ночам, и не травим при свете солнца. Если бы Преподобная согласилась навестить эту землю, я лично показал бы, где и как целители перевязывают раны во имя Матери, молятся ей и почитают каждый день и каждую ночь. Но ежели сейчас по Вашей просьбе король эльфов начнет лоббировать открытие храмов, возрождение церемоний на королевском уровне, мы должны будем открыть двери перед вашими старшими детьми – спардами, что будет вполне адекватным требованием со стороны Мистрила. И никто нам не сможет предоставить гарантий, что однажды или даже в скором времени ваши подопечные не захотят отомстить моему королевству за наши проступки прошлого, участники которых уже давно почили. Мы можем прийти к согласию взаимного уважения с обеих сторон и быть монолитом истории, как и прежде, это возможно. Вы можете показать свою любовь к эльфам в том, что мы восстанем против общей угрозы и сможем нанести сокрушительный удар пока она еще не дошла к нашим границам ,иначе вы же понимаете, что темная Шарисия не остановится, пока не войдет в Мистрил?», - последний вопрос был очень рискованным, однако вынужденным козырем в разговоре Квариона, поскольку он хотел дать понять что пусть эльфы и вне самом выгодном положении, однако угроза действительно не только на бумаги писана, она реальна, и противник у двух сторон один и тот же – общий враг.
Кварион пытался играть этими фактами что-нибудь приукрасить, на что-то сделать ударение, но он не обманывал ни в одном слове. Можно сказать с уверенностью, что сейчас он был искренен, однако он хотел чтобы и спарды тоже адекватно оценивали всю нарастающую угрозу от Шарисии, ведь она смогла объединить спардов, аэри – это не критично для эльфов, но уже является внушительной силой, которую только глупец не станет воспринимать всерьез.

Теона озвучивала разные варианты сотрудничества – советники, что окружали ее и, видимо держали в своих руках достаточные куски власти, что бы быть посредниками между эльфами и архижрицей, но Кварион понимал, что это с одной стороны возможность заручиться новой поддержкой или же новыми врагами. Дело было очень рискованное и никогда еще предшественники эльфа не имели опыта в подобных решениях. Вопрос о поклонении не был неожиданным для эльфа, потому как он был логичен по своей подаче, вот только задан он был с таким стальным и холодным тоном, что у монарха слегка сжалось сердце от боли. Будто самая настоящая стрела пронзила его легкие, но вида не подавал, лишь тяжело вздохнул, сделав паузу.
- «Преподобная архижрица, меня с детства готовили быть королем, потому что в Эларии корона наследуется династией, но вот во время самой церемонии возложения короны на чело эльфа я отрекаюсь от принадлежности к своему дому Золотой Лилии, как и любой другой мой предшественник. Король должен отличаться непредвзятым разумом для принятия сложных решений в пользу всего королевства. Интересы которого, бывает, противоречат его дому, семье и родству», - начал отвечать эльф, будто зачитывал одно из наставлений своих наставников, заученных наизусть. Но вся проблема была в том, что это были не только законы, которые можно было игнорировать или предписания с пожеланиями, это был факт и реальность эльфийской политики и жизни Квариона. «Преподобная, в Эларии религия и духовенство Логоса не вмешивается в дела светские и политические, среди эльфов эти столбы стоят достаточно далеко, что бы не соприкасаться между собой, и мы мудро используем все возможности для защиты интересов Эларии и наших союзников», - попытался уклончиво ответить монарх. Ведь вопрос касался личных взглядов, а личные предпочтения были для эльфа непозволительной роскошью в те минуты, когда переговоры касались всего королевства. Попытку Теона сделала отличную, что бы вывести венценосца на личный разговор, но сейчас было не то время и не то место, возможно позже, в будущем.
«При всем почтении к Совету Министров Мистрила, Преподобная Теон, я не могу спешить давать согласие на встречу с вашими советниками, пока мы не сможем прийти к общему консенсусу с вами. Шарисия…», - Кварион сделал паузу, что бы предать больше серьезности и сделать ударение на последнем слове – имени древней богини хаоса, который она и сеяла сейчас везде и всюду, где только ступали ее ноги. «Шарисия. Кому поклоняется она? Что заставляет ее разрушать ту гармонию, что издревле была воссоздана Великой Матерью? Так вот я вижу, что она никому не поклоняется, она просто не может быть иной, как и я, как и вы. Я не могу отвечать за проступки предков перед вашим народом, на что они могут справедливо делать запросы в обмен на свою протекцию или же условную помощь в войне. Но мы все пострадаем, потому что кроме наших двух рас мы потеряли всех союзников из-за пассивной агрессии наших врагов».
Кварион понимал из слов Теоны, что она не имеет всю полноту власти в своих руках и не сможет гарантировать или ручаться за согласие всех сторон своей страны точно так же, как и Кварион. Сдаваться тоже было нельзя, в противном случае они расстанутся без какого-либо согласия на дальнейшие встречи, эти переговоры останутся забытыми, а судьбы их народов будут обречены. Ведь если со всей своей армадой к Эларии приступит Шарисия, темные эльфы смогут первыми выступать за переговоры с ней и принятие ее условий, в случае отказа те смогут объявить о выходе из состава Эларии и начнется гражданская война, это было вполне возможно и обернулось бы настоящей катастрофой.
Монарх оставался спокойным, несмотря на тупиковый ход этой встречи, - «Корректировка или изменение правил духовенства в рамках всего королевства не входят в мои полномочия, так же и духовенство не влияет на политическую жизнь эльфов. Это гармония – та черта, что вложена в нас из древности богиней и покровительницей, если я буду пытаться ее нарушить, посею хаос. Элария – не Мистрил, здесь разные эльфы и только король должен защищать интересы всех сторон. Но вы озвучили запрос – возвращение культа Теон, я мог бы это воспринимать как попытка вмешательства во внутренние дела эльфов, но допустим не стану. Что же мы можем ожидать получить в замен от спардов Мистрила?»
Король Эларии не двузначно дал понять, что запрос Теоны можно тоже трактовать по-разному. В целом сейчас речь шла не про равноправное сотрудничество, которое запрашивал эльф, а вопрос поклонения, почитания. Будь перед королем Шарисия, она требовала бы того же самого, оставался только вопрос, в чем была разница, только лишь перед кем приклонить колени? Монарх пытался уберечь свой народ от порабощения, от любой его формы и хотел добиваться этого и дальше, насколько это еще было возможным.

Кварион был инициатором этой встречи, факт говоил сам за себя – он думал про вю Эларию и сейчас его гордость переносила испытание стойкости, любви к совему народу. Такому разному, часто жестокому, ведь что можно было ожидать от темных эльфов? – сверную магию и непритворный интерес к древним мерзким ритуалам аэри, которые питали жажду лишь ко власти и могли уничтожить любого кто встанет на их пути. Серые семьи тоже не были лучше – за звонкую монету были готовы продать земли и гордость, магию и мать родную, только бы платили исправно и без рассрочки. Вот такую разностороннюю публику Кварион представлял сейчас стоя перед сосудом, который избрала во своей власти богиня Теон, древняя покровительница эльфийского народа.
- «Присветлейшая спрашивает про доказательства», - разочарованным тоном подвел итог слов собеседницы монарх, - «В текстах культа написано - слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите, потому что огрубело сердце ваше, зрите же Преподобная». Кварион отошел не несколько шагов в сторону, что бы многоликая могла лучше наблюдать обстановку заднего фона.
- «В храмах ли я с вами разговариваю? – нет, в пещерах, почти лицом к лицу. Король эльфов в тайне от своей свиты согласившийся искать согласия с древними союзниками, с которыми раньше мы вершили историю, сейчас взывает к уважению прошлого, к памяти осколком которого вы и являетесь. Преподобная, вы сосуд богини и будь ее воля, изберет себе иную и вы знаете что я прав. Вот только Элария себе не может позволить подобной роскоши потерять монарха, что станет подарком для наших общих противников». Кварион говорил честно, понимая болшую разницу в обстоятельствах, та пропасть которая сейчас их разделяла была гораздо большей, чем расстояние между Эльратом и заветным городом, в который Шарисия бредила попасть. «Свершилось! Диалог между нами начат в любом случае и сколько понадобиться этапов или впремени для достижения общего согласия – я не знаю, но уверен что Шарисия становится сильнее. Но вы… вы подтвердили мои опасения, что я увы в своих желаниях отдать дань нашей истории прибегнул к разговору с вами. Неужели мои словам пусты и напрасны, а мои стремления предотвратить катастрофу, подобную чуме тщетны?».
Кварион смотрел собеседнице в глаза, пытаясь найти в ней решительность, достучаться до ее разума и ее гордости, пусть даже чистолюбия, ведь не простыми же молитвами эту девушку заметила древняя сущность. «Неужели вам нужно доказательством видеть как аэри и тиграны захватывают златые чертоги Эльрата и жгут вечно зеленые леса Эларии? Или я ищу помощь не у той Матери, которая не способна увидеть бедствие ее детей и останется равнодушной к страданию нуждающихся. Я почти что разочарован», - эльф демонстративно положил руку на сердце, давая понимать, что оно разрывается в нем от боли и что он страдает от того тупика,  в который заходит их разговор, ведь он продолжал вести диалог, а значит был готов выслушать другие варианты, а может и предложить сам нечто.
- «Неужели великая Теон умоет руки в умывальнице и останется в стороне, когда ее создания страждут? Неужели будет ждать, когда на этом месте, в дворцах Эльрата аэри будут порабощать ее творение, неужели. Если и так, эта умывальница будет наполнена нашей кровью, которую разбавят слезы светлых, серых и темных эльфов. Я не верю в это и отказываюсь принимать эту реальность, меня учили многому, я многое встречал на дорогах, но никогда не соглашусь, что ее непостежимый разум и великая любовь смириться с гибелью ее детей, это говорит Король Эларии, и я не верю, я точно уверен в этом!». Монарх сделал круг смотря по сторонам, отводя взгляд от зеркала, что бы Преподобная не заметила появившуюся слезу в них.
Венценосный понимал что Теон слышала эти слова, та великая сущность была при их разговоре, при его словах, которые звучали ударом молота в вопросах к ней, великом Матери. Пришедшие с кварионом гости вообще не знали чем закончиться диалог, но переглядывались между собой с грустью в глазах.