Луций пропустил слова Сэла мимо ушей. Ещё не хватало в подобной ситуации хвататься за оружие, когда лич пошёл на переговоры. Сколь бы раздражён он ни был, но Луций в первую очередь шпион Мистрила, а шпионаж – путь дипломатии. На самом деле Симар всегда считал дипломатию предпочтительнее войны. Она позволяет сохранить ресурсы, в противном случае потраченные на войну, помогает избежать лишних проблем и часто, в перспективе, добиться много большего, чем сражение.
– Удивлён, но соглашусь с этим олухом, – а иначе этого провокатора назвать было нельзя! И то, по мнению Луция, он должен быть благодарен за столь мягкое обращение. – Мне выпала честь наткнуться на дневник леди Моргейн и узнать о произошедшем здесь. Но скажи: какой смысл в уроке истории, если никто о нём не знает? Ты прав, я не человек – многоликий, если говорить по правде. Признаю, что у меня есть свои цели и стремления, но я уважаю историю и цену, которую платят былые поколения, дающие нам уроки.
Тело Луция пришло в движение, подобно оплывшему пластилину оно изменялось на глазах, приобретая утончённые черты эльфа. Из уважения к свидетелю древней истории, Малакдар Фреас – имя личины тёмного эльфа, преклонил колено, хотя раболепия в его взгляде и позе небыло:
– Я – капитан разведывательного корпуса, командир тринадцатого разведывательно-диверсионного отряда Дома Пепельного Паука, пусть не по праву рождения, так по праву положения позволь рассказать потомкам о трагедии, произошедшей здесь. Позволь мне взять что-то, что преподаст им реальный урок истории и если наши действия предотвратят хоть одну подобную трагедию, осквернение этого места «смрадом жизни» не будет лишено смысла, – уверенно сказал Малакдар.
Более того, он действительно собирался рассказать об увиденном, не только для повышения своего «веса» в глазах армейской структуры Дома и оправдания собственных отлучек, часто вызванных приказами из Мистрила; ибо треклятый дефицит многоликих заставляет его лично становиться «мастером» на все руки, а по правде награждает головной болью, ведь задачу внедрения в общество никто с него не снимал; но и по личным убеждениям. Симар любил историю и даже к истории низших рас мог испытывать некую форму признания. Конечно, у него и в мыслях нет приравнивать культуру и историю низших рас к Мистрилу и Спардам, но всё же, он гораздо лояльнее к ним, чем многие другие Мистрильцы.

Сэлар благополучно пропустил "олуха" мимо ушей - чего еще ожидать от спарда? Все внимание полукровки было сосредоточено на личе.
- Я пришел не к могилам, - ответил он совершенно честно. - Меня не привлекает золото, оно кончается, его можно отобрать. Лишь знания бесконечны и всегда с тобой. Однажды получив, ты с ними уже не расстанешься, - Сэлар сделал шаг вперед к личу. Без угрозы, спокойно и открыто. Создание его уровня если бы захотело их убить, то уже убило. Ему явно было необходимо что-то другое.
"Грязная кровь. За годы врачебной практики заметил две вещи: рождением гордятся те, кому гордиться больше нечем, и кровь из всех вытекает одинаковая - алая. Ничем не отличающаяся от моей."
Элас взглянул на тонкие кости эльфийки и грустно покачал головой. Он смотрел на голые кости черепа, а видел перед собой красивую женщину. Некогда молодую и любимую. Он подошел к ее телу и встал напротив головы, вглядываясь в глазницы. Корону он начисто игнорировал - ему она и правда была не нужна.
Предательство. Предательство, злоба, месть. Желание отомстить он прекрасно понимал. Порой и ему хотелось, чтобы Мистрил со всеми его горделивыми особами рухнул куда-нибудь на землю или в океан. Чтобы крылатые перестали прятаться. Только вот ради чего он это хотел - он не понимал. То ли чтобы и у них больше не было дома, то ли чтобы они, занятые своими проблемами, точно оставили его в покое. А может, раз крылатые вышли бы в мир, так и он перестал быть уникальным.
- Она была прекрасна, - о ком именно Сэлар говорил - он не понимал и сам. Он снял рубашку, а вместе с ней и кулон, расправив черные крылья. Перед кем скрываться? Перед Луцием? Перед личом? Ни одному из них нет уже дела до его крыльев. Да и аурену тоже. - Хочешь покинуть это место?
Полукровка с ухмылкой посмотрел на вершину купола, где сходились все нити магической завесы. Один точный удар руки в перчатке в эту верхушку - и купол рассыплется на осколки. Сэл встряхнул крыльями.
Он вспомнил первую встречу с Луцием и маниакальное желание того кому-то отомстить. Лич оказался немного не прав. Они идельны для мести не потому что многоликий и полукровка, а потому что тоже желают мести. Но один еще не остыл достаточно для нее, а второму уже некому мстить.
Так и не коснувшись короны, за которую столько народа погибло, крылатый взлетел направляясь сам и направляя свой удар в верхушку купола.
"Месть ничего не дает. Но свершается в назидание."

Стоило короне попасть в руки многоликого, как от неё пошла волна энергии, которая не предвещала ничего хорошего. Луций понимал, что с такими артефактами всегда всё не просто, а уж с короной Эларии и подавно. Забрав корону, он направился к своим вещам, что были за барьером. Валяющийся изломанной куклой Сэлар потихоньку «собирался» обратно, что отметил Малакдар краем глаза. Забрав свой лук, колчан и полэкс, многоликий двинулся к лесу. Бросать остроухого он не видел смысла, да и желания такого не было, хотя, конечно же, он не мог не ворчать по этому поводу.
Соорудив носилки, благо полэкс может выступать в роли нехилого топорика, он аккуратно погрузил на них полукровку и потащил подальше от крепости, надеясь как можно скорее выйти к людям.
– И… кому тащить это бревно в деревню? – тяжело спросил он неведомо кого. – Лу-у-уцию тащить это бревно домой. Чтоб тебя придурок во все дыры слизень выдрал. Чёртов самоубийца, – продолжал он ворчать, удаляясь от крепости всё сильнее.