Чтобы выживать в пустыне, необходимо иметь мозги, а так же уметь быть осторожным. Осторожность в умелых руках есть сила, а не трусливая черта характера как кажется многим напыщенным тигранам, что только и умеют кичиться своей удалью да смелостью. Стоит понимать, что пустыня и Богиня любят смелых, но они всегда готовы поглотить заигравшихся неразумных детей, если не видят в них большого потенциала. Коль таковой имеется, они могут договориться меж собой и даже дать глупцу второй шанс. А уж воспользоваться им или отвергнуть – решать умному и осторожному зверю. Прайм не был глупцом, а потому вводить всё своё войско в любезно открытые ворота захваченного города, не видел смысла. Сила в том городе засела немала, ежели позволила себе одолеть тигранов, живших в стенах Маршары. И от дальнейших действий этой силы да и его самого зависело: разразится кровопролитная война с неизвестным недругом или же недруг так заявляет о себе, желая стать другом. Но можно ли дружить с тем, кто безжалостно уничтожил твоих собратьев?
В связи с этим, в город отправился не слишком большой отряд с представителем от лица Прайма. В зависимости от того, как пройдут переговоры с посланником, а так же от состояния и количества вернувшегося отряда – будет зависеть личное мнение командующего. Поэтому на встречу он отправил своего верного солдата тиграна Урмара. Малый был смышлёным, а так же тем, кто осознаёт всю важность второго шанса, подаренного неукротимой стихией. Попав внутрь города, Урмар не терял бдительности, с показным безразличием обозревая местность. У него была отличная память. Если бы тигран умел рисовать, то мог бы воссоздавать картинки из своей головы с удивительной точностью. Сам он считал это ценным даром, а так же очень полезным. Само собой, самостоятельно пройти до дворца ему и нескольким его сопровождающим, которые были отделены от остального отряда, не дали. Тут же появилось несколько грозных по ауре, но глуповатых на лицо воинов. Им-то и предстояло отвести гостей к завоевателю. Урмар понимал, почему был завоёван именно город Маршара. Стоящий на стыке торговых путей, этот населённый пункт был очень ценен. Защита Маршары была хорошо продумана. По крайней мере, до недавних событий. Эта мысль заставила тиграна скрипнуть зубами и недовольно встопорщить усы. Что-то назревало в Маршаре уже давно. Всё чаще появлялась информация о том, будто на городских улицах появляется всё больше проповедников и юродивых, предрекающих явление Богини. Урмар искренне восхищался ею, но привык верить фактам, а не досужим сплетням. 
Дойдя до больших дверей зала, где должен был принять гостей завоеватель, Урмар остановился, ожидая, что их представят и впустят, как полагалось во многих официальных учреждениях. Однако двери распахнулись, а стражи проследовали вместе с небольшим отрядом. Урмару потребовалось собрать всю волю в лапу, чтобы не открыть пасть от удивления. Женщина. Их всех обскакала женщина. Он даже не сразу нашёлся что сказать, но недовольно покосился на одного из своих солдат, который дал волю чувствам и едва заметно зашипел от досады. Идиот.
- Мы посланники Великого Прайма. И нам поручено узнать, кем является столь бесстрашный и умелый завоеватель, - невозмутимо и спокойно вещал самец, уважительно кивнув, шагнув  вперёд и делая знак своим тигранам, чтобы стояли на месте. – Но самое главное: к каким переговорам вы настроены и чего хотите.

Она смотрела на них, как кошка на мышей, которые по глупости своей подкрались слишком близко к ее пасте. Спокойная, невозмутимая, величественная – богиня достойная своего титула, осознающая свою силу и просто наслаждающая своим могуществом. Она не слишком вслушивалась в слова, многоликую больше интересовали внешние проявление: недовольство, неверие, досада. Кажется, они воспринимают ее как слабую девчонку, глупую самку, которая решила поиграть в игры самцов. Ошибка… большая ошибка…
Она уже думала ответить, как двери тронного зала бесцеремонно открылись. Волна ярости прокатилась к сознанию, кто осмелился нарушить ее приказ? Какое слово из фразы «все вон!» они не поняли? Богиня была готова разрушать ничтожное существо, когда перед ее глазами предстал ОН… «Агрон»,- выдохнула она, мысленно произнеся про себя имя единственного, кому не стоило бояться ее в данном положении. Молодой человек был недоволен и слегка удивлен такой беспечностью многоликой, Шарисии даже показалось, что ей был задан немой вопрос, больше похожий на укор, ответом на который послужила чуть довольная улыбка, похожая на усмешку, возникшая аккурат на окончание речи тиграна.
-Я лишь забираю то, что принадлежит мне,- произнесла богиня, одарив гостей весьма двусмысленным взглядом. Пожалуй, она бы не стала так рисковать раньше, пока аэри не пришло. Но теперь, когда Шарисия ощущала за спиной его, когда она чувствовала его эмоции, девушка буквально танцевала на краю пропасти, не боясь в нее упасть.- Скажи, тигран, кто правит пустыней? Чей народ властвует над ней? Чья сила питает его?- пела она, откинувшись на спинку трона, так чтобы быть чуть ближе к Малакаю и чуть более не вежливой к послам.- Ответь на наш и тогда, быть может, ты ответишь и на мой.- волна смешенных между собой ярости, недовольства и благодарности прокатилась в сторону Агроила, это был хотя бы какой-то плюс от их кровного договора. Адская смесь обещания убить за дерзость и благодарность за то, что он все-таки здесь, пожалуй, богиня и сама не решила еще, что лучше сделать с пророком…

Когда-то один из великих город империи Тигранов, погрузился в пучину хаоса. Неизвестная персона захватила город ведя за сабой отряд из аэри. Какова цель её?
Прайм отправил разведчика или можно назвать посла дабы узнать, кто и что хотят они. Сам же вел свой отряд к городу и успел вовремя. Войдя в город его ждали аэри, но по приказу их госпожи сопроводили его как и посланника к ней. Подойдя к залу где был их лидер, за дверью он услышал разговор. Не удержавшись он распахнул дверь и вошел в зал. Пройдя до середины зала он встал за посланником и ещё одной персоне, резким двежением руки он схватился за рукоять меча и снес голову тиграну.
-Не кто, не смеет приклоняться перд кем-то кроме меня!- Прайм поднял свой взгляд на женщину сидящею на троне возомнившей себя царицей всего. Его взгляд был был холоден, но жажда крови излучала такую ауру что, словно его тело вылало огнем. Ярость накапливалась внутри Прайма, тем самым меч излучал свою силу, наделяя Прайма все большей и большей силой. Его глаза словно святились кроваво красным цветом. Его взгляд устремился на женщину и их взгляды нашли друг друга.
-Сначала я узнаю, что пропал мой лучший отряд, а так же вся связь с городом. И придя суда я слышу, что явилась богиня с жалкими аэри и пытается прогнуть мой народ. - Слова Прайма веяли холодом, а произносились так четко, что было сложно его не услышать.
-Так ответь мне, так называемая богиня. Какова твоя цель? И не вздумай мне лгать или же ты и все твои слизняки будут насажаны на пики на стенах моего города!- Прайм выдал последние свои слова и ожидал ход женщины. Но так же был готов начать проливать кровь в этом зале.

Отредактировано Шерхан (30.08.2016 14:17)

Шарисия знала, что это будет сложная игра, что в тот миг, когда она назвала себя богиней, тогда когда она пришла в первый захваченный город, пути назад уже не будет. Знала она и что рано или поздно встретит того, кто окажется достаточно смелым, чтобы не верить ее и достаточно сильным, чтобы бросить вызов, понимала она и то, что этим кем-то может стать правитель еще не завоеванных земель. Знала и ждала с предвкушением и вожделением, как ждут встречу с возлюбленным, которого не видели годами, как жаждут и мечтают о воде, в знойной пустыне. Он был ей нужен: ее враг, ее дыхание, ее шанс на то, что игра будет воистину божественной. Может быть поэтому она не боялась, ведь страх потонул в желании, которое мог ощутить и Агрон: не прикрытое, безумное, отчаянное. И именно поэтому она смотрела она слушала его улыбаясь, она заставляла себя смотреть на кровь и смерть, хотя все естество многоликой воровки все еще не привыкшее за столь короткий срок к такому трепетало и молило отвернуться и уйти.
А когда словесная перепалка между двумя демонами закончилась и оба они точно замерли, ожидая ее ответа, оставляя решение за женщиной с безумной душой и камне вместо сердце, в зале повисло молчание. Секунды тянулись, воздух стал тягучим, Шарисия прикрыла глаза ощущая как напряжение возникшее в зале буквально проходит через нее. Раз…. Два… считал ее разум и с каждой цифрой камень на груди становился вся горячее, ледяное сердце плавилось в пламени ярости… Затишье перед бурей…
…Три…
Зал огласил смех: безумный, пугающий, неугомонный. Богиня смеялась в полный голос откинувшись на спинку трона и ей было все равно, что сейчас скажет прайм или подумает аэри, она вела себя как считала нужным: она понимала на сколько безумным являются слова тиграна, на сколько нелепыми угрозы Агрон и забавными попытки леонида оскорбить ее. Как поступит тот, для кого хаос и тьма являются смыслом существования? Будет чрезмерно счастлив подобному повороту событий.
-А он хорош, не так умен как ты, но прекрасный экземпляр,- смеясь говорила она, чуть повернувшись к Агрону,- Сколько страсти, ярости, желания. Может быть, Малакай, мне стоит заменить тебя им?- расплывшись в довольной улыбки спрашивала Шарисия, нарочно подстегивая и дразня того, с кем некогда делила куда большее, чем можно подумать. – Несколько фраз и ответы на все вопросы этих котят,- махнула женщина рукой в сторону посланника.- и даже про жертву в отличии от тебя не забыл. Что ж,- обратила она свой взор на прайма.- Жертва принята и молитва услышана. Чего она хочет, спросил ты у своей богини? Ничего кроме мира, что и так уже ее. Ты угрожаешь, называя этот город своим? Но не моя ли это страна? Не с моим ли именем не устах войны идут в бой? Ни ко мне ли вызывают жрицы? И теперь, когда я услышала их, что я вижу? Неверие, ересь, клевету, стремление убить бога, пока она не обрела полную силу, страх перед неизбежностью. Не этот народ был создан мной когда-то, -произнесла она.- Или я не права и тиграны все еще войны достойные моего внимания?

"- Куда я попал? Какой-то аттракцион безумия. Блохастая шавка, не способная посмотреть дальше собственного носа. Как он вообще стал правителем? С его интеллектом только нужники чистить... Хотя чего я ожидаю от цивилизации варваров, практически застывших в своём развитии чуть ли не со времён Войны?
Для Агрона сама ситуация представлялась донельзя забавной, он ощущал себя актером весьма посредственного театра, должного показать и выплеснуть на зрителя ударную дозу того безумия, что по сути поселилось в разуме его возлюбленной. Несомненно, даже несмотря на некоторое осуждение поведения Шарисии он продолжал её поддерживать и не отвернулся бы от неё, даже если бы это было выгодно. Иррациональное чувство с которым он борется уже давно, с того самого момента как оно зародилось в его черством сердце. Но даже любовь- чего уж от самого себя скрывать?- в вариации именно этого аэри была весьма своеобразна.
Сейчас, смотря на вызывающее поведение правителя этой дикой и неприветливой страны, Агрон просто продумывал варианты дальнейших действий. В разуме мага с огромной скоростью прокручивались всевозможные варианты протекания конфликта, ибо он предпочитал быть готовым к любым неожиданностям. В принципе, уже сейчас аэри мог зарядить по противнику самыми мощными заклинаниями, что имеются в его арсенале. А с использованием силы осколка... Тут можно было и всю резиденцию снести, но маг готовился к точечной, но чрезвычайно мощной атаке, чтобы даже не оставить противнику и шанса.
На якобы оскорбительные слова он просто отмолчался, поскольку не дело королю вести диалог с плебеем. И надо сказать сейчас на его лице и во взгляде было столько презрения и брезгливости, большей частью наигранных, что незаметить это не смог бы даже обычный идиот.
- Любовь моя, если тебя стали привлекать подобные отбросы, то я чрезвычайно разочарован. Вон, его скудный разум не способен осознать до безобразия простую информацию. Он по сути твой раб, который только по огромному недоразумению смог возглавить целое государство детей твоих... Обычный властолюбец, живущий по принципу: " Власть ради Власти!"
Все это аэри говорил низко наклонившись к многоликой и шепча максимально нежным голосом ей в ушко. В принципе сейчас он даже не следил за речью, просто говорил первое, что приходило на ум. Своим поведением, мимикой, словами он показывал то самое пренебрежение к правителю империи. Ему уже хотелось развязки, что толку ходить вокруг да около? Если пришли поговорить, то соизвольте вести беседу за бокалом восхитительного вина, спокойно и вдумчиво. А если просто решили вывести на конфликт, то чего ждать? И эта нарочитость, это ничем не прикрытое поддалккивание к конфликту совершенно не скрывалось магом, так что понять это могли все умеющие думать.

Атмосфера была на пределе, но так называемая богиня сделала некий жест встав между двумя претендентами на бой.
Шерхан слушал не особо интересную речь, но после когда дама вышла в центр и стала между ними, он выслушал и её. Её слова заставили позадуматься его, но на мгновение благодаря звериным инстинктам он почувствовал мимолетный страх.
-Она слаба и лжёт тебе, убей её!- На мгновение взгляд Шерхана вспыхнул яростью, в его голове ярко прозвучали слова. Меч на который облокачивался Шерхан вдавился всё сильней в пол и по нему побежали трещины. Шерхан сделал вдох, на мгновение закрыл глаза и сделал выдох. Его снова холодный и расчетливый взор упал на даму. -Если подумать, над её словами, есть смысл. Но вот только богиня бы уже давно поставила бы меня на колени, а Малакай убил бы не задумываясь.- Шерхан продумывал происходящие, переводя взгляд на Аэри, а после снова вернул на даму. - Верно, это всё блеф. Страх, не увереность. Точно не может быть богиня, а Аэри ведет себя как ручной пёс. Мой подченый должен был уже найти Атис и собрать всех, для того чтоб убить их. Но думаю с них будет толк..... - На лице Шерхана появилась ухмылка, он отошёл от меча и направился к даме. В его взгляде можно было увидеть как он просчитывает разные ситуации. Когда между дамой и Шерханом сталось пару шагов в дверь ворвалась Атис с солдатами.
-Повелитель, отдайте приказ и мы уничтожим их! Весь город ждет вашего приказа!- Слова Атис прозвучали четко и достаточно громко. Шерхан остановился и слегка повернул голову дабы увидеть Атис.
-Всем стоять и ждать моего приказа!- Слова Прайма прозвучали настолько холодно, что его воины словно застыли как камень в ожидании. Ещё шаг и Шерхан сравнялся с дамой и наклонился к её уху,  сама дама хоть и не ожидала такого, но пока-что не предпринимала не каких действий. -Тебя выдаёт страх и не уверенность, а так же твой щенок, который не может вжиться в роль. Я подыграю тебе, лишь потому, что ты мне понравилась. А так же я знаю, чего нужно тебе, а что мне. Если согласна начнем игру, если нет, я убью твоего пса, а тебя сделаю рабыней, моя богиня. - Слова Прайма шептали ей на ухо достаточно тихо, что слышать могла лишь она. Закончив он отошел от неё и взял свой меч и спрятал за спину.  Его взгляд устремился на своих воинов.
-Воины мои, узрите свою богиню! Она вернулась и тьмы прошлого дамы вести нас к новой эре! К эре тигранов! На колени перед богиней!- Слова Прайма звучали яростно и четко, его воины от удивления не могли понять что происходит, но слово Прайма закон и все склонили головы, перед богиней. Прайм повернулся в богине и на его лице было видно коварство, ибо с её помощью он воплотить то, что всегда хотел.

Эмоции… самая главная проблем, когда ты их ощущаешь понять, к кому или чему они относятся. Не один ментальный маг обжегся на этом нюансе, а уж когда речь касается животных, то тут…. Прайм был глуп, если думал, что она боялась его. Страх был, этого не скрывала Шарисия, но она боялась не его, а себя, того, что многоликая могла сделать, того, что она уже собиралась сделать. Это было сродни милосердию, последней попыткой здравого смысла остановить не нужное кровопролитие, но как любят говорить в Бруте: «В этом мире понимают только милосердия клинка, а любое другое сравнивают со слабостью и трусостью».  Что ж, она дала ему шанс, однако девушка не отказывала в праве добровольного восхождения на эшафот ни когда была простой воровкой, ни когда стала Владыкой Брута, так почему же она должна была отказать в такой малости когда стала богиней? Насмешливый взгляд и улыбка, одновременно милая и жуткая, вот все, чем ответила она надменному леониду, неспешно поднимаясь на несколько ступеней вверх, словно возвышаясь над всем этим безумием.
-Он всего лишь предложил мне то, что и так мое, в замен потребовав, чтобы я стала его рабыней и марионеткой,- ответила за прайма многоликая, гордо вздернув носик и довольно улыбнувшись. Если тигран думал, что она согласиться на такие условия, то он точно никогда не жил в Бруте. Даже портовые шлюхи и те перестанут с ней разговаривать, если узнают, что воровка пошла на такие кабальные условия. Один раз дашь слабость, а потом будешь вечно склонять голову. Не для того многоликая покинула город воров, чтобы менять один ошейник на другой.- Ты прав, милое мое творение, вера ничто без доказательств, и раз вы так хотите…- сдерживать ярость и артефакте более не было смысла, цель была найдена, да и Прайм помог настроиться на нужный лад Камень на груди девушки за пульсировал, покрывая тело алыми нитями молний, которые достигнув кончиков пальцев вырвались на свободу, обрушив весь свой гнев на одного тиграна… того посла, что потребовал ответа. Это длилось не долго: мучительный крик, агония боли рвущихся сухожилий и костей, когда скелет и все мышцы меняются... Безумия, муки, истинный ад и страдания, после который как награда, новый облик. Перед ней отходя от мук находился леонид, который до этого был тиграном.
Артефакт насытился и следом пришло опустошающее спокойствие и усталость, от которой подкашивались ноги. Пару шагов по ступеням вверх, с одной мыслью: «только не упасть» и она упирается в трон, на который с молчаливой благодарностью опускается, сохраняя при этом величии и горделивую осанку. И только Агрон ощущает, каких усилий это стоит. Она даже ничего не в силах сказать, да разве нужны слова? Теперь его очередь говорить и править, она же сыграла свою роль… пусть теперь мальчишки решают сами, а она сломала свою куклу у них на глазах.

Урмар недовольно встопорщил усы и недобро взглянул на своего господина. Задумка Прайма, по его личному мнению, несколько отличалась от определения «разумная». Предложить нечто подобное той, кто завоевал хорошо укреплённый город... глупо. Что выигрывали от этого сами тиграны? Озлобленную бестию? Урмар фыркнул, а оценив его реакцию, многие другие тиграны бросили осуждающие взгляды на Шерхана. Народ песков был достаточно умён для того, чтобы чуять несправедливость. А после началось странное. Урмар буквально согнулся пополам от боли и упал на колени. Кто-то из его подчинённых бросился помочь, но у тиграна хватило сил остановить его жестом. Из глотки вырвался рык боли, потому как ощущение выворачиваемого наизнанку тела мало кому удалось бы вынести молча. Боль буквально ослепила кота, заставив провести обновлённой когтистой лапой по плитам пола, отчего раздался скрежет, а на поверхности остались неглубокие бороздки от когтей. Когда всё завершилось, он тяжело дышал, упираясь едва подрагивающими руками в холодные плиты и пытаясь осознать: что произошло? Богиня наказала его за дерзкие мысли? За то, что пошёл он против своего господина? Однако тигран был жив. Предупреждение? Урмар тряхнул головой и ощутил тяжесть от большого количества шерсти на шее. Он растерянно подтянул к себе лапу, ощупывая столь знакомую часть тела, которая теперь казалась чужой. Самец совершенно точно ощущал, что тело его, родное, но в то же время оно было каким-то иным. Урмар медленно поднялся, а со стороны трона подал голос тот самый странный человек, который оказался магом.
«Зачем же так красоваться?» - иронично думал самец, успев окинуть себя взглядом, и получить комментарий своего доверенного лица. Леонид. Столь огромная честь ему выпала. Богиня снизошла, изменив его облик и ещё больше привязав к себе душу верного сына и подданного.
- Великая, - хрипло и громко сказал самец, опускаясь на одно колено и прикладывая к сердцу лапу. Ему казалось, что так он выразит больше уважения этой женщине, нежели падёт ниц, облизывая каменный пол. В это мгновение к нему было обращено множество очей. - Вы можете рассчитывать на мою верность, - искренне молвил новоявленный леонид. Следом за ним в той же позе оказалась его собственная группа. А за ними и многие другие опустились на колено. Однако оставалась часть тигран, которые с недоумением взирали на происходящее, глядя то на Прайма, то на мага, то на Урмара. Они не рисковали выйти из-под опеки своего господина, даже если он поступил не слишком разумно в данном случае. Зал замер в тишине, ожидая итогов произошедшего раскола.

Первым признаком появления Азазеля в тронном зале стал небольшой металлический поднос, левитирующий перед глазами Шарисии и выманивающий из сладких объятий дрёмы. На подносе стоял бокал с уже знакомым ей зельем. Бокал наступал ножкой на маленький клочок бумаги, идеальной прямоугольной формы, и содержащий не менее идеальную каллиграфическую надпись. Надпись гласила “Не раскисай, Рисси!”, и была украшена множеством изящных завитков. А также небольшим сердечком, написанным красной тушью. Стоило Шарисии поднять бокал, и эта маленькая, изящная издевка вспыхнула, мигом истлев и не оставив от себя даже дыма.
Этот демон своими подколами смог бы раззадорить лжебогиню даже на смертном одре. Что уж говорить о сложившейся ситуации?
Вторым признаком стал звук шагов. И Шарисии и Агрону была хорошо знакома эта манера ходьбы. Шаг - отчетливый звук сапога с металлическими пластинами на подошве. Пауза затягивается чуть дольше, чем положено, словно алхимик обдумывает куда и как именно ему поставить ногу. И вновь отчетливый звук.
Азазель явился из тех же дверей, что ранее распахнул его брат.
Явился не один, а в сопровождении двух бастер из храма. Обе шли чуть позади демона, склонив головы, и несли простые на вид шкатулки, с рукоятками-ключами, как у шарманки.
Но удивительно было вовсе не то, что за минувшую ночь алхимику удалось усмирить еще двух бунтарок, а внешний вид самого Азазеля. Даже Агрон лишь пару раз в жизни видел, как ученый надевает свой простой, строгий дублет, вместо привычного плаща, закрываышего все тело и половину лица от гипотетически неудачных экспериментов и любопытных глаз. И оба раза были важными заседаниями совета Трибунов. Неизменными в образе Азазеля остались лишь волосы, аккуратно собранные в высокий хвост, очки с круглыми красными линзам, которые, впрочем, отличались от массивных защитных очков, кои алхимик носил в лаборатории. Эти очки носили чисто декоративный характер. А также черные бархатные перчатки с неизменными металлическими когтями на пальцах. С этим своим изобретением Азазель не расставался почти никогда.
Выйдя в центр зала, ученый остановился рядом со своим братом. Бастер же спустились вниз по небольшой лестнице, ведущей к трону, встали на колени по бокам от последней ступени, и поставили свои шкатулки на пол.
Азазель положил руку на плечо брата и не сильно сжал, обращаясь к Агрону вполголоса:
- Остановись. То, что ты собираешься сделать - уронит наше достоинство, может привести к гражданской войне и оставит тебя недееспособным, а Шарисию без защитника. Доверься мне, рациональной части себя. Эмоциям тут не место.
Не дожидаясь ответа, алхимик сложил руки за спиной, обхватив локти ладонями, приосанился и медленно спустился, остановившись на середине лестницы.
- Я шел в этот зал в полной уверенности, что собираюсь посетить прием невероятной важности, разговор существ столь влиятельных, что эмоциям здесь не место, ведь ставки слишком высоки, - ученый взял паузу, набрав в грудь воздуха, и продолжил уже значительно громче, - И что же я вижу? Это цирк с дикими животными? Неужели я ошибся дверью?
Азазель сделал шаг вперед, но отчетливый звук металлической подошвы не раздался. Демон ступил на воздух. Еще шаг, еще. Остановившись рядом с бастер, он оказался примерно в паре метров над полом, сверху вниз глядя на прайма. Но во взгляде этом не было ни отвращения, ни злости. Ни торжества, ни жалости. Лишь острый, холодный разум.
Азазель вскинул руки, подобно дирижеру, и из шкатулок со звоном вылетели тонкие, серебристые цепи с длинными иглами на конце. Обе иглы вонзились в грудь прайма, не причинив особого ущерба, но в этот же момент бастер начали медленно, с ощутимым усилием, вращать рукоятки своих “шарманок”. Вместо музыки шкатулки издали неприятный треск и леонид оцепенел. Грива его сначала встала дыбом, а потом и начала слегка дымиться.
- Что значит мышечная масса, которой ты не можешь управлять? Не думаешь ли ты, прайм, что твое тело сейчас похоже на народ, доверие которого ты потерял? Великая мощь, но как бы ты не желал - ни один мускул не двинется с места.
Со шкуры леонида уже начали сыпаться искры и коротким рубящим взмахом демон прекратил экзекуцию. Цепи вернулись в шкатулки и бастер перестали играть свою скверную музыку. Прайм же упал на колени.
- Ты не будешь сражаться и не погибнешь в бою. Много чести для того, кто предал доверие своих людей, кто оскорбил не только веру, но и саму Богиню, для того, кто не понимает разницы между детьми Богини и её пророком. Ты не достоин своего звания. И судить тебя будет твой народ.
Азазель сделал еще один плавный взмах рукой. Меч прайма с треском вырвался из камня и подплыл к новообращенному леониду:
- Познавший милость Темной Богини, исполни волю Тигранов! - торжественно произнес демон, широко раскинув руки, прежде, чем снова спрятать их за спиной.

«ну наконец-то»,- мысленно произнесла богиня, наблюдая сквозь полуопущенные веки за ливетерующий перед ней бокалом. Она уже стала сомневаться в том, что выбрала подходящую наживку для этого умника тем вечером. Все-таки заставить Азазеля вмешаться без ее личной просьбы было крайне сложно, пришлось даже сыграть на старых чувствах и мыслях о былом, чтобы у него проснулось желание, так сказать, продемонстрировать свое величие и власть. Бокал был принят и осушен, после чего оказался благоразумно спрятанным в глубине трона, так чтобы не привлекать лишнего внимания. Ту да же был отправлен поднос, главное было лишь не забыть об этих схронах после окончания спектакля.  А то, что цирк не закончился и вместо двух клоунов теперь на арену вышел иллюзионист девушка не сомневалась. Со стороны это все выглядело как магия и проявление божественного чуда: вот только имя этого чуда – электричество. Девушка не знала точно, как работает подобная система, но точно знала то, на что она способна в руках одного безуемного ученого. В этот момент, она даже скрыто порадовалась, что аэри находится на ее стороне (пусть и по своим скрытым мотивам).
Однако, его дальнейшие действия полностью шли в разрез с ее планами. Он слишком заигрался в бога, забывая, что и у всесильных бессмертных есть правила, которым следует подчинятся. В отличии от Шарисии он действовал как привычно действовать у аэри: по закону сильнейшего, когда господин награждает вассала, а остальные благоговейно принимают его решения, даже если этот вассал полный профан. У тигранов же все было иначе: даже благословение богини нужно было заслужить и доказать, в первую очередь себе, что это не злая шутка всесильной, а дар.
-Довольно,- произнесла она почти шепотом, вот только этот шепот был сродни громовым раскатам, на столько он был тверд и решителен.- Твое рвение похвально, мой верный страж, но никому не позволено нарушать мои законы, даже тебе,- ее взгляд проскользил по толпе собравшихся, быстро изучая сложившуюся обстановку. Неспешная речь с одной стороны создавала иллюзию уверенности и власти, а с другой, позволяло оценить обстановку и принять единственно верное решение.- Прай горд и селен – это качества достойные война, но он слеп и самоуверен – это качества свойственные лишь рабам. Однако, даже будучи рабом, он остается господином в глазах моих детей. Я не намерена создавать из него мученика и жертву моего гнева, еще менее я желаю видеть в качестве правителя того, кто получил это право из рук сильнейшего, а не завоевал его в бою. По этой причине, ты,- взгляд обратился на Азазеля, - Исправишь свою ошибку,- голосом не терпящим споров и препирания произнесла она.- А ты,- тут же переключилась она на новоиспеченного леонида.- Докажешь в бою, что достоин моего решения.

Урмар выжидательно смотрел на безымянного мужчину, что предложил ему чужой меч и ожидал развития дальнейших событий. Он не жалел о сказанных словах, но реакция вслед за ними должна была последовать: смех, удивление, агрессия? Захватчики, пришедшие на земли его предков, в тронном зале Маршары выглядели чуждо и казались тиграну, ставшему леонидом, слишком непостижимыми. Самцу на мгновение почудилось, что он уловил волну удивления, пришедшую от странного незнакомца на эмоциональном уровне, но сам охотник не выказал какую-либо реакцию на произошедшее. Тигранский народ был звериным, а потому сильные эмоции они вполне могли улавливать, благодаря своей эмпатии. Другое дело, что далеко не все брались за развитие этой способности.. или просто не видели смысла. Урмар же, некогда поступив на военную службу, очень озадачился вопросом развития столь полезного навыка.
«Азазель», - мысленно повторил прозвучавшее имя хищник и тут же заслышал властный голосок женщины, которой практически вверил в руки свой народ. Лик незнакомца буквально окаменел, тигран переступил с лапы на лапу, пытаясь понять, смысл сказанного. Он не был дураком, но получить достаточное образование, кое помогло бы ему разбираться в хитросплетениях фраз, самец всё-таки не мог. А потому зверь нахмурился, переводя взгляд с трона на тяжело дышащего Прайма. Того буквально трясло от злости и собственного бессилия в борьбе со странными шкатулками. От озадаченного созерцания своего бывшего правителя, Урмара отвлёк резкий звук металла, вспарывающего каменное нутро. Леонид недовольно встопорщил усы, ощущая как на загривке шерсть встаёт дыбом.
Представление продолжалось. Леониду всё происходящее начинало казаться изощрённой пыткой. Будто кто-то коварно проверял его выдержку. Как скоро он решится сделать что-то неподобающее перед ликами тех, кто играючи завоевал хорошо укреплённый тигранский город? Но самец продолжал бездействовать, положив лапу на клинок, что болтался в ножнах у него на поясе. Если ему сейчас предстоит сразиться с Шерханом, то он проиграет с вероятностью в девяносто процентов. Остальные десять хищник оставлял на волю случая, коварство судьбы и непредсказуемое вмешательство непостоянной природы. Впрочем, не с его везением уповать на малое.
Однако самец совсем запамятовал, что в его малый процент вероятностей стоит включить ещё одного персонажа, чьё вероломное предательство могло стоить многих жизней. Шерхан, возможно, не стал бы никогда Прамом, не имей он столь дурное нрав и желание утянуть кого-то с собой в могилу при возникновении стычек. Из здорового чувства мести, вестимо. Вот только хищник далеко не всегда умел трезво оценивать противника, за что и поплатился сначала вышедшей из строя лапой, а после своей жизнью. Урмар смотрел на представившуюся картину со всей тщательностью, запоминая детали, но не испытывая кровожадного желания разорвать пополам мужчину, который явно не являлся простым человеком. Леонид едва сдержался от соблазна облизнуть нос и всё более смурнел, слыша отрывистые слова, сказанные Азазелем повергаемому противнику. Бывший посланец сжал челюсти едва ли не до скрипа зубов и сузил голубые глаза, считая излишним столь явный накал страстей и показательное избиение. Урмару претила бессмысленная жестокость как таковая, даже не смотря на то, что любимая Богиня требовала очень кровавые жертвы.
Дело было сделано. И теперь сразиться с противником предстояло ему, Урмару? Леонид оказался несколько озадачен подобным поворотом событий, но понимал, что Прайм, не ведая того, по своей глупости обрекал свой народ на служение непонятно кому. Это злило, отчего кровь в жилах леонида буквально вскипела. Он бросил брезгливый взгляд на то, что осталось от Шерхана, едва приметно дёрнув усами и правым ухом, а после решительно направился к новоявленному правителю пустынного народа.
«Зачем ты это делаешь, Азазель? - прекрасно понимая, что мужчина не услышит вопроса, пристально смотрел Урмар на своего противника. - Вся власть теперь твоя. Неужто ты столь.. кровожаден?»
Эта мысль отчего-то показалась бывшему тиграну смешной, вот только скалиться в улыбке или же безудержно хохотать перед боем он не планировал. Кончик хвоста, награждённый кисточкой в новом облике, нервно дёрнулся из стороны в сторону. На морде самого леонида застыла мрачная решимость. Он повиновался движению непонятного племени существа, ощущая в том нечто чуждое и неприемлемое тигранскому народу. Урмар внимательно рассматривал противника, осторожно двигаясь против часовой стрелки. Всё его внимание оказалось сосредоточено на одной живой цели, а зал вокруг растворился, выходя за рамки того, что необходимо было видеть. Что-либо использовать в этом месте самец всё равно не сможет. Его немало удивил взгляд оппонента буквально за мгновение до начала боя. Уставший, какой-то вымученно-печальный. Будто то, что он сделал не далее как несколько минут назад приносило ему жуткий дискомфорт и заставляло перешагнуть через себя. Леонид решил не обманываться и не вестись на эмоции противника, понимая, что это может быть мастерская уловка. Вряд ли Азазель пощадит его. Нельзя сказать, что проявление силы как-то напугало взрослого хищника, оно, скорее, призвало относиться к подопечному Шарисии более осторожно. Однако, чтобы мужчина не думал, будто его эмоциональное состояние было пропущено мимо глаз, Урмар мягко опустил голову, что собратьями было бы расценено как желание защитить глотку от посягательств противника. А может, это оно и было? И кивок надуман?
Лишь когда начался бой, бывший тигран, обращённый в леонида по воле Богини, осознал насколько сильно не владеет своим новым телом и как плохо знает, на что способен. Его атаки не были столь грациозны и точны, как были в прежнем облике. Осталась былая скорость, но увеличилась сила и размах. Как этим пользоваться совместно?! Урмара до нервного подёргивания усов раздражала театральщина, вынужденно выросшая из серьёзного поединка. Азазель его жалел! Его, славного сына гордого пустынного народа! Из глотки леонида вырвался громогласный рык, но удвоенные старания совершенно не приносили какую-либо пользу. Урмар проигрывал, проигрывал в поединке, которого, по сути, не было. Это ли не унижение? Это ли не истинное издевательство?! Решив, что участвовать в подобном цирке и дальше хищник не намерен, он хотел поднырнуть под руку оппонента и выйти из боя. Может, кому-то это показалось бы трусливым, недостойным, но тогда не страдала бы так сильно гордость, не откусывала бы столь большими кусками душу совесть. Он обманывал своих собратьев, потому что его вынудили это делать. Но Урмар не смог покинуть круг поединка. Тело неожиданно пронзила странная магия, скрутив все мышцы и враз ударив по нервным окончаниям. Свет на мгновение погас, а напоследок в награду осталась тупая боль от встречи морды с каменным полом.
Те, кто находились в зале, были немало удивлены, озадачены, поражены увиденным. Что же будет дальше, коль скоро чужак так ловко убивает тех, кому предписано вести за собой свой народ? Уровень шока был столь велик, что они даже не посмели перечить странному чужаку, быстро убираясь восвояси. Урмар же тем временем едва сдерживался от того, чтобы не застонать в голос. Очень болел нос, мышцы сводила какая-то странная судорога, а дыхание то и дело перехватывало. Злость никуда не делась, и леонид как можно сильнее зажмурился, до белых пятен в глазах. Кровь стучала в висках, будто там засела сотня безумных барабанщиков. Однако он резко распахнул свои очи, ощутив чужое изучающее прикосновение к телу, а после что-то странное ужалило его в нескольких местах. Мышцы, будто им того и нужно было, расслабились. Тело буквально затопили усталость и слабость, но леонид был слишком горд и упрям, чтобы лежать на полу аморфной кучей и ждать, когда кто-нибудь опять начнёт его лапать. Тяжело вздохнув, самец не без усилий и с слегка подрагивающими конечностями всё-таки поднялся. Его качнуло в сторону, но Урмар смог устоять. Сфокусировав зрение на чём-то более интересном, чем узоры каменного пола, он обнаружил Азазеля, который поднял руки в примирительном жесте. Большой кот поджал губы и предупреждающе встопорщил усы, слегка сжав лапы в кулаки.
- Что теперь... что теперь будет с моим народом? - задав вопрос хриплым голосом с нотками рыка и затаённой боли от потери права вести за собой тех, кого он любил, бывший тигран повернул голову и уставился на женщину, ожидая хоть какого-то вразумительного решения.
«Умей проигрывать достойно», - припомнил хищник слова своего наставника-охотника. И решил, что ныне имеет смысл ими воспользоваться.

Все было ни так, все было не правильно, хотя внешне все соответствовало продуманному плану, однако, внутреннее содержание кардинально отличалось от предвиденного результата. Там, в ее расчетах, Агрон сражает с праймом, магистр убивает его и он, тот кому битва доставляет удовольствие после уничтожает неугодных и слабых… Но жизнь как обычно ехидно смеялась над богиней, подбрасывая джокера вместо короля и пешку на место ферзя.
-А разве Лавуазье требуется приглашение?- бросив укоризненный взгляд на возлюбленного пророка ответила вопросом на вопрос женщина. И правда, что один, что другой – они входили в тронный зал как к себе домой, распоряжались ее игрушками, не слушали приказов. Вольные, самостоятельные личности, которым не пристало слушать слабую и наивную девушку. Правда, вот девушка эта вполне себе легко играла на их свободе.
Но вот битва завершилась и победитель определен: богиня взирает на творение своей воли с легкой усмешкой и пренебрежением. О, она не сомневалась в том, что Азхазель победит, это было ясно еще в тот момент, когда в зал вошли жрицы, но то, что он пощадил врага… На секунду в голове промелькнула крамольная мысль, а вдруг у него есть милосердие и даже, о ужас, сентиментальность. Но шальная гостья тут же была поймана и посажена под замок логики. Он просто нашел себе новую игрушку, которую будет изучать, обучать, мучить, чтобы потом бросить как не нужную вещь.
-То, что он заслуживает,- одарив победителя благожелательной улыбкой, ответила она побежденному.- Каждый получит то, что заслуживает и то, во что он верит.